Книга Из мухи получится слон - Дарья Калинина

Утро. Я проснулась с одним-единственным чувством — не позволить себе провести этот день в роскошном ничегонеделании. Зная по собственному многолетнему опыту, что нет ничего более мимолетного, чем благие намерения, заставила себя выползти из теплого гнездышка, которое за ночь получилось из одеяла и подушек, и сразу же пожалела об этом. Холодно в комнате было, как в ночь после празднования Нового года. Все можно было еще исправить, забравшись обратно под одеяло, но зазвонил телефон.

Звонила мама, чтобы сказать, что вечером ей придется-таки прийти ко мне в гости. Мама у меня замечательная. Она любит звонить, когда я только-только продираю глаза и еще решительно ничего не соображаю. И когда от меня можно в тот миг добиться чего угодно, захватив врасплох со сна.

— Сегодня ко мне намыливаются ненужные гости, поэтому вечером мне надо будет уйти, а так как всегда приятнее уйти не просто так, а к хорошему человеку, то я загляну к тебе.

Примерно что-то в этом духе я и ожидала услышать. Возможно, кого-то перспектива провести субботний вечер за приготовлением парадного блюда может удручить, но только не меня. Готовить я люблю, но расстраивало одно. За 24 года нашего с мамой знакомства я успела хорошенько изучить ее и знала, что вероятность маминого визита ко мне составляет примерно 50 процентов. И я спросила, желая внести уточнения в составляемый нами план:

— Когда мне тебя ждать?

— Ты куда-нибудь идешь прямо сейчас? — не отвечая на мой вопрос, в свою очередь спросила мама.

— Я собиралась в гости к Светке, — покорно ответила я.

— Очень хорошо. Ты будешь дома в шесть часов?

Этого я не знала. Ведь никогда не известно, что может случиться. Но, в общем-то, я собиралась быть дома к шести и, чувствуя, что покрываюсь невидимым, но ощутимым слоем льда, попыталась выудить из мамы более подробную информацию:

— А как ты ду…

— Позвони мне часов в шесть! — прервав на полуслове, воскликнула мама и повесила трубку.

Так я и не поняла, ждать мне ее или нет, и, искренне удивленная таким странным маминым поведением, потопала в ванную, здраво рассудив, что окоченела за время нашего разговора уже до такой степени, когда помочь может только горячий душ.

Часа два спустя я уже подходила к дверям Светкиного дома, и тут друг за другом дорогу мне перебежали четыре кошки. Я встала на месте как столб. Предстояло хорошенько поразмыслить о дальнейшем своем пути и внести в него всевозможные коррективы.

С одной стороны, вот он, Светкин подъезд, даже видны кнопочки селектора. Можно было бы войти, но количество кошек заставило меня призадуматься. Одна или две — это еще туда-сюда, я бы на них плюнула и смело двинулась вперед, но целых четыре? Что бы это могло значить? Скорее всего это предостережение. А вдруг в подъезде бандит? Ну, допустим, с одним еще можно потолковать, ну а если там целая банда? Что же мне, с ними со всеми воевать? Я же обычная девушка, а не Шварценеггер. Я не справлюсь. Надо отступать к метро. И к тому же оно совсем рядом. Никаких непоправимых изменений в мою жизнь это не внесет. К Светке я могу зайти в любое другое время. И, наверное, она еще спит или ушла в магазин. А я тут ходи и мучайся.

И из подъезда никто, у кого можно было бы спросить, не выходил, как на зло. До метро, кстати, было не так уж близко — это я погорячилась, но пара остановок на автобусе, который никогда не ходит, не смогли заставить меня передумать.

Если вы решили, что я форменная трусиха, то вы очень ошиблись. Я не трусливее большинства людей. Однако я знаю, чего именно можно ждать от своей судьбы, и стараюсь не спорить с ней. Если она не хочет, чтобы мы со Светкой встретились, то, пожалуйста, не надо. Поэтому я бодро трусила по улице, стараясь не глотать морозный воздух. И когда уже видела роскошное здание метро впереди себя, я почувствовала, как земля выскальзывает из-под одной моей ноги, почти сразу же подвернулась другая, и я шлепнулась прямо на обледеневший тротуар, но сразу взяла себя в руки, поднялась и сделала следующий шаг. На этот раз поскользнулись обе ноги и одновременно. Я плюхнулась в шаге от места предыдущей посадки. Для моего спасения ко мне кинулся какой-то пожилой дядечка с носом, как спелая груша. Поднимая меня, причитал так, как будто это он сам грохнулся два раза подряд:

— Милая барышня, как неосторожно. Вставайте, вставайте скорее! Я вам помогу. Вы не ушиблись?

Я в ответ застенчиво улыбалась, благодарила и пыталась отвязаться от него, потому что держать меня за рукав пальто было для него небезопасно, но он вцепился намертво, твердо решив довести свое благородство до абсурда.

«Ну что ж, так ему и надо. Пусть пеняет на себя», — зловеще подумала я.

Обычно я хожу хорошо, то есть твердо держась на ногах, но если уж раз поскользнулась, все — пиши пропало. Буду падать еще и еще. И потому ловким ударом по дядькиной лодыжке я вывела из строя его и еще пару теток, проходивших мимо, которых сбил с ног уже мой спаситель, но инициатором, разумеется, была я. Разуверившись в своих силах окончательно, я встала на четвереньки и быстренько переместилась на дорожку, посыпанную симпатичным песочком. И на этот раз без чьей-либо помощи приняв вертикальное положение, слиняла. Ведь, падая, одна из теток рассыпала уйму сверточков, и что-то у нее там подозрительно громко звякнуло. Судя по запаху, распространившемуся в воздухе, это была банка с маринованными огурчиками, которым уже никогда не быть аппетитными.

Здраво рассудив, что тетки с сумками и дядька с грушей вместо носа смогут разобраться и без меня, я нырнула в метро. Проехав три остановки без определенной цели, просто приходя в себя, поняла, что еду в Эрмитаж. Во всяком случае, я ехала в сторону Невского, и у меня в кармане было удостоверение, что я работник министерства культуры, а это наводило на мысль о посещении музеев, так как наше заботливое правительство пускает всех библиотекарей, кем я и являлась в свое время, бесплатно насладиться шедеврами мирового искусства. Я рассудила, что несколько лет работы на этой стезе должны были обеспечить меня правом прохода в Эрмитаж бесплатно. Надо было только, чтобы те, кто стоит на входе, разделяли мое мнение. Для них и нужно было удостоверение, которое я утаила при расставании с любимой библиотекой. Оправдывает меня то, что оставила я его при себе просто на память, потому что никаких льгот в то время оно не предусматривало. Они появились позднее, и теперь я намеревалась ими воспользоваться.

Я убедила стража на входе пропустить меня, показав ему свой пропуск в библиотеку (благо он был красного цвета), и, пока этот страж порядка рассматривал мой пропуск, успела рассказать ему, что Министерство культуры разрешает пускать в музей бесплатно и без очереди всех обладателей подобных документов. Про первое он знал, про второе услышал впервые от меня, но поверил. И я вошла внутрь с видом человека, добившегося лично для себя причитающейся ему доли справедливости. Я постаралась не обращать внимания на злобное шипение из очереди таких же жадных до прекрасного людей, как и я сама.