Книга Артефактика. От теории к практике - Любовь Ремезова

Ближе к обеду, минут за двадцать до перерыва, когда все работники уже мысленно переносились кто в ближайшие кафешки, кто к упакованным в сумки бутербродам, в мастерскую заглянул прима-мастер Шантей. Он окинул взглядом помещение мастеров-артефакторов, нас, стажеров, за верстаками и, упершись взглядом в Юджина, велел:

— Через пять минут быть в моей мастерской. Расчертишь мне пентаграмму под насыщение силой турмалинов, упреждающий коэффициент для серебра. Масштаб 0,8 от стандартного.

И исчез, даже дверь не хлопнула.

— Я ему не личный подмастерье! У меня свои обязанности, на каком основании мастер Шантей мной распоряжается?! — бесился веснушчатый рыжий Юджин, а я смотрела на него и не верила своим ушам. А ведь вроде не дурак!

— Ты совсем рехнулся, что ли? — на всякий случай уточнила я у однокашника. — Ты что, не понимаешь, да? Делать черновую работу для прима-мастера — это значит наблюдать за его работой. Юджин, не позорь родные пенаты. Бегом побежал!

На последних словах я рявкнула с отчетливо командирскими интонациями, Юджин ожидаемо растерялся, а я невозмутимо продолжила шлифовать выданные мне полудрагоценные камни. Монотонная работа, нетворческая и нудная. Требующая не квалификации, а педантичного внимания.

Дверь в общую мастерскую снова приоткрылась, мастер Шантей просунул в нее голову.

— Я передумал. Ты, мальчик, — глядя прямо на меня, объявил он, — иди и начерти. Требования и параметры ты знаешь.

Я обалдела. Совсем как от моего собственного наезда — Юджин. Уставилась на прима-мастера, вытаращив глаза. Что сказать-то ему? Что я вообще-то девочка? А то это не очевидно! У меня грудь, а при ней — вырез! Я таращилась на мастера, он смотрел в ответ. Столь светло и безмятежно, что с абсолютной ясностью поняла — знает. И грудь мою однозначно видит.

— Что-то не так? — умиротворенно вопросил мужчина. — Тебя что-то не устраивает?

— Все так! — вовремя захлопнув рот, бодро заверила я. — Меня все устраивает!

А потом торопливо упаковала камни обратно в коробку и, сопровождаемая вяло любопытными взглядами (Ну понадобилась приме помощь подмастерья, ну, выбрал он кого посмышленее, что такого? А что мальчиком назвал, так, может, оговорился! Не исправляться же? На то он и прима!), поспешила вслед за артефактором на второй этаж.

Мы работали здесь всего ничего, подходила к концу первая неделя, поэтому если более-менее выучить по именам всех местных я успела, то что они собой представляют в плане личного общения, еще понятия не имела. А главных мастеров, работающих в отдельных кабинетах этажом выше, и видела-то от силы по разу каждого. Причем одного — перед отъездом в длительную командировку.

Мужчина толкнул дверь с бронзовой табличкой «Ведущий мастер Максимилиан Шантей» и тут же махнул рукой в сторону заваленного бумагами и материалами стола, соседствующего с его рабочим.

— Можешь сесть туда, материалы и инструменты там. — Еще один взмах в сторону заставленных коробками полок. — Если не найдешь чего, спроси у Кайстен. Через час приду, проверю.

Я открыла рот, вспомнив про перерыв, и тут же закрыла под насмешливым взглядом серых глаз артефактора. Он дождался утвердительного кивка и покинул мастерскую, оставляя меня в одиночестве.

Ух, как мне захотелось хорошенько осмотреться, сунуть нос во все щели, подержать в руках все инструменты, изучить, что же разложено на столе мастера… но не пристало без полугода выпускнице Лидийской государственной школы артефактики вести себя подобно первоклашке на экскурсии в музее.

…Да и без рук остаться можно, если хватать что ни попадя на столе у артефактора такого ранга…

Так что любопытство пришлось затолкать поглубже и взяться за дело. Для начала — разгрести место.

Ну и бардак!

Слышала я краем уха, что мастер Шантей личного подмастерья сейчас не держит, вот было бы здорово стажировку проходить у него, а не в общей мастерской. Прима-мастер! А ему ведь и сорока нет. Да и какое сорока… русый ежик без признаков седины, осанка уверенная, походка стремительная, морщины если и есть, то только «смешливые» — в уголках глаз. А главное — живой, любознательный взгляд. Энергия так и брызжет! Да ему тридцать с хвостиком едва наскребется. Вот это было бы настоящее дело!

Я распихала свитки и книжки по краям широкого стола, отыскала необходимые принадлежности. Как он там сказал? Масштаб 0,8 от стандартного?

Набросать на клочке бумаги цифры, прикинуть размер и положение на листе…

Работа знакомая, мы на выпускных экзаменах почти то же самое делали, а уж сколько я бессонных ночей провела при подготовке, вычерчивая, вычерчивая… все окрестные мусорные баки потом своей бумагой забила! Зато теперь линии легко ложились, четко, ровно. Даже не нужно лишний раз расстояния выверять.

Хотя я все равно выверяла. На всякий случай.

Мастер вернулся, как и обещал, через час, когда я уже добавляла чертежу последние штрихи. Приблизился, заглянул через плечо. Я отвела руки, позволяя рассмотреть всю работу, сцепила пальцы в замок и скосила глаза, наблюдая за выражением его лица — понравится не понравится? Был у нас учитель один, так он принципиально считал, что ученик все сделать правильно не может — на то он и ученик. Ох, пока мелкие были, как мы рыдали от злости и несправедливости, когда он находил полумиллиметровый сдвиг в чертеже, который даже и никакого значения не сыграет при построении, и снижал оценку.

Понимание того, что выдрессировал он нас зато как щенят и что группы, которые у него учились, в старших классах были впереди всех одноклассников, пришло позже. В чертеже я не сомневалась, но было интересно, как его мастер оценит.

Мужчина пробежался по рисунку беглым, но цепким и внимательным взглядом и хмыкнул одобрительно, усмехнувшись уголком губ.

— Как, говоришь, тебя зовут?

— Нинон… — Я на мгновение даже растерялась, а потом торопливо добавила: — Аттария.

Мужчина задумчиво потер подбородок.

— Что из этого имя, а что фамилия?

Я возмущенно распахнула рот и только спустя пару мгновений уловила, что насмешка в голосе была совершенно беззлобная. Может, это проверка такая?

— Нинон — имя. Аттария — фамилия, — отчеканила я как можно спокойнее.

— Только не говори мне, что я один не вижу разницы, — печально вздохнул прима-мастер, заставив меня заскрипеть зубами. — Ладно, как тебя называть, я потом придумаю, а пока, мальчик, — он подхватил чертеж и свернул его в трубочку, — иди поешь. Потом вернешься. Рассчитывать коэффициенты совместимости умеешь? — Я даже кивнуть не успела, как мастер Шантей уже продолжил, словно по глазам читая: — Рассчитаешь на стандартный средний конус: пестрая яшма, рубины, амазонит. Первичная категория — защитная. Сделаешь набросок. Это несрочно, но и не тяни.