Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
Папа
Повесть
Чемодан стоял на кровати, разинув жадную пасть.
Мать ловко паковала вещи – скатывала льняные брюки рулончиком, складывала блузки по швам. Аккуратно завернула в пакет футляр с гримом – чтобы не протек на одежду. Катя сидела на подоконнике и с отсутствующим видом качала ногой.
За окном шумел пропыленной листвой двор спального района Москвы. Через дорогу смотрела наглухо закрытыми на лето окнами школа. По волейбольной площадке лениво гоняли мяч мальчишки. Соседние дома блестели на солнце кафельными бело-голубыми стенами.
Катя прижалась лбом к нагретому солнцем стеклу. Сквозь вид за окном проглядывало собственное отражение – острый носик, близко посаженные круглые, воробьиные какие-то глаза, темная аккуратная челка на лбу.
– Уф-ф-ф, жарко! – Мать не глядя скрутила каштановые волосы на затылке, клацнула длинными пластмассовыми зубами заколка. – Так, значит, меня не будет месяца полтора, в крайнем случае – два. Живите тут с Максом дружно, квартиру не спалите. И присматривай за ним, поняла? Чтоб ел нормально и шмотки свои в стиральную машинку кидать не забывал. Он хоть и старший брат, а все-таки за хозяйку остаешься ты.
– А чё я должна торчать тут вдвоем с этим придурком все лето, – сумрачно бросила Катя, рассматривая царапину на коленке. – Обслуживать его еще…
– Как ты брата называешь, а? – взбеленилась мать. – Он поумней тебя будет! И потом: где ты хочешь торчать? Со мной в киноэкспедиции? – уперла руки в бока мать. – Так мне там не до тебя будет, с утра до ночи буду актрисулек раскрашивать. Я тебе предлагала в лагерь, ты не захотела.
– На фиг мне сдался этот лагерь… – протянула Катя. – Я могла бы… могла бы к отцу в гости поехать, например.
– Куда-а-а? – от удивления мать даже на минуту распрямила широкую спину. Всю жизнь она, изводя себя диетами, безуспешно пыталась превратить свою основательную, приземистую фигуру в тонкое и звонкое точеное тело. – К какому еще отцу? Что за бредовые фантазии?
– К моему отцу, Горчакову Ивану Алексеевичу. – Катя запустила огрызком в форточку, спрыгнула с подоконника и вытащила старый затертый почтовый конверт, спрятанный на полке, между корешками книг.
– Город Харьков, улица Плехановская, 25, квартира 7, – прочитала она.
Мать, прищурившись, разглядывала конверт.
Наконец произнесла:
– Господи, это письмо десять лет назад пришло, когда тебе два года было. Где только ты его раскопала? Может, он там и не живет давно.
– А может, живет! Может, он бы хотел, чтобы я приехала! – запальчиво возразила Катя.
– Ага, ну да, как же: сидит, ждет, когда такое счастье нагрянет, – резко бросила мать. – И вообще, мне нет никакого дела до того, чего бы он там хотел. Мы с ним разошлись сто лет назад, и я не понимаю…
– Почему вы разошлись? – не отставала Катя. – Почему ты не вышла за него замуж?
– Да на хрен он мне сдался? – с деланой веселостью отозвалась мать. – Я свободная женщина, разлюбила – до свидания! Я вон за Максовым отцом побыла замужем, целых три года, мне за глаза хватило. А ты здоровая девица уже, а выдумываешь бог знает что. Ты его не знаешь, он чужой тебе человек, поняла? Выкинь из головы эту чушь. Я и не знала, что ты об этом думаешь…
– А ты вообще не очень интересуешься тем, что я думаю, – заметила Катя.
– Слушай, мне некогда тут философию разводить, ехать пора, – прервала ее мать.
Она захлопнула чемодан, выпрямилась и оглядела комнату, прикидывая, не забыла ли чего.
– Если тебе вдруг так загорелось узнать про отца, давай разберемся с этим после моего приезда. Теперь слушай, – она понизила голос, – деньги на жизнь я вам там, в секретере оставила, должно хватить. Ты у меня девка с головой, поэтому говорю тебе, а не Максу. Вот здесь, – она постучала согнутым пальцем по корешку книги «Жизнь взаймы» Ремарка, – лежит еще заначка. Это – на самый крайний случай, на случай ядерной войны, поняла? Макс про них не знает…
– Лучше б он и про все остальные не знал, – хмыкнула Катя.
– Ну брось, не такой уж он и транжира, – рассмеялась мать. – К тому же у него сессия сейчас, ему не до тусовок будет. Он мальчик хороший, умненький, просто без царя в голове.
Она стащила чемодан с кровати, охнула – он получился слишком тяжелый – и уже из прихожей громогласно заявила:
– Ну, дети, идите целоваться, и я полетела.
Из соседней комнаты выплыл, благоухая пивным перегаром, Катин старший брат, восемнадцатилетний Макс. Он двигался лениво, приволакивая тапки и позевывая: наверно, только что проснулся.
Катя остановилась в дверном проеме, привалившись худеньким плечом к косяку.
Мать смачно расцеловала их по очереди, взвалила чемодан на плечо и вышла из квартиры. Старая деревянная дверь надрывно всхлипнула и затворилась за ней.
Макс уставился на Катю из-под упавших на глаза спутанных прядей:
– Слышь, ты, крыса мелкая, чё ты там втирала матери про меня, а?
– Ничего я не втирала, отвали. – Сестра неловко оттолкнула его руку.
– Думаешь, я ничего не слышал? Что за деньги она тебе дала? – не отставал Макс, наступая на нее.
– Не твое дело, – сжав зубы, процедила Катя и невольно зажмурилась.
Брат влепил ей щелбан в лоб и лениво произнес:
– Ладно, мамочка усвистела, теперь тебе стучать будет некому. Так что рекомендую поперек дороги мне не становиться. Уяснила? Не слышу! – Он склонился над девочкой, ухватив ее пальцами за ухо.
– Уяснила, уяснила, отстань от меня! – выкрикнула Катя.
Брат отпустил ее, и она рванула в свою комнату, захлопнув у него перед носом дверь.
Тем же вечером Макс устроил дома тусовку.
Катя, навалив на голову подушку, старалась уснуть. Но сон не приходил – в соседней комнате слишком громко орала музыка, взвизгивали пьяные голоса. По всей квартире пахло пролитым алкоголем и странным едким сладковатым дымом. На кухне кто-то грохотал посудой, сыпались коробки с крупой.
Разгневанные соседи изо всех сил колотили по батарее.
Катя сбросила подушку, села на кровати. В такие минуты ей так хотелось быть взрослой, сильной, уверенной в себе, чтобы поставить на место вконец охамевшего брата. При матери он не позволял себе так вести, прикидывался «тихим домашним мальчиком».
Впрочем, полагала Катя, мать так слепо привязана к своему первенцу, что продолжала бы считать его ангелом во плоти, даже если бы он и не скрывал от нее своего истинного лица. Мать не раз говорила ей про Макса: мол, он мужик, что с него возьмешь, все они такие безалаберные – до седых волос мальчишки. Зато двенадцатилетней Кате чуть ли не с пеленок мать твердила про серьезность и ответственность.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
