Предисловие
Прилив суеверия в настоящее время сильно идет на подъем. В последние годы не только появилось много сочинений о волшебстве, частью в форме исторического изложения, частью в форме перепечатки старинных сочинений о магии, но и в пользующихся уважением философских и психологических журналах наряду со строго научными статьями печатались также истории о привидениях и бабьи сказки. Некоторые известные представители науки устраивали опыты с профессиональными спиритическими медиумами и после нескольких сеансов, не умея отличать немногие, конечно, необыкновенные, но вполне естественные действия этих медиумов от многочисленных их фокусов, стали принимать за чистую монету все спиритические «проявления» и вследствие такого легко полученного убеждения более или менее открыто стали заявлять себя сторонниками спиритизма. Таким образом, магия, подобно эпидемии, захватывает большие культурные центры.
Поэтому популярное изложение истинной сущности всех этих мистических фактов представляет действительную потребность. Разумеется, оно едва ли убедит тех, кто верит в возможность волшебства; но оно будет полезно для тех, кто хотя и отказывается верить этим таинственным историям, но в то же время, постоянно слыша о них, не знает определенно, чему в них можно верить и как к ним следует относиться, а в таком положении до сих пор находится большинство образованного класса. Ввиду этого я и делаю опыт такого изложения.
При обработке моего труда из него вышло нечто иное, чем я вначале предполагал. С первого раза я поставил себе задачу только исследование тех физических и психических явлений, которые были источником происхождения различных форм суеверия, в особенности новейшего суеверия — спиритизма.
Однако я скоро увидел, что такое ограничение практически неприменимо. Хотя спиритизм возник только в наше время в Америке, но он не составляет изолированного явления. Как бы ни желали скрыть этого спириты, но является, несомненно, доказанным, что все их учение имеет своим источником европейские средневековые суеверия и отчасти лишь изменило свою форму применительно к новейшим естественнонаучным воззрениям. Поэтому невозможно дать объяснение спиритизма, не указав на его связь со старинными магическими теориями. К этому присоединяется еще и то, что сами спириты в последнее время извлекли из пыли библиотек значительное количество старинных магических сочинений, сообщениями которых они пользуются как доказательствами справедливости их учения. Поэтому для всестороннего рассмотрения спиритизма требуется знакомство и со старинной магией.
На этом основании мне пришлось войти в область чисто исторического изучения, которое постепенно затрагивало такую подавляющую массу материала, что мне уже было невозможно рассмотреть в психологическом исследовании даже самую необходимую его часть. Вследствие этого я решился отделить историческую часть от психологической и предоставить читателю идти к пониманию изучаемых явлений тем же путем, каким шел и я сам. Таким образом, работа моя получила настоящий вид: сначала идет историческая часть, распадающаяся на два отдела, а за ней следует вторая часть, которую я и теперь считаю важнейшей, состоящая в психофизическом исследовании тех явлений, с которыми мы уже познакомились в их историческом изложении.
Я счел нужным заранее сказать о происхождении и расположении моей работы для того, чтобы исторической ее части не было придано неверной оценки. Последняя вовсе не имеет претензий исчерпать весь относящийся сюда материал, иначе эта книга выросла бы в обширное, многотомное сочинение. В особенности я не останавливался на собственно историческом процессе развития и на взаимном влиянии друг на друга различных народов, которое часто обрисовывается лишь в немногих строках. Я постоянно имел в виду ту главную цель, чтобы дать самые разнообразные и подробные сведения о суеверных воззрениях и магических действиях и, таким образом, получить сколь возможно более широкое основание для психологического объяснения фактов. В некоторых местах я, может быть, зашел слишком далеко в своем желании резко разграничить существующие различия, напр., в разделении восточной магии от первобытной европейской, где я выставил их противоположность резче, чем делали другие изучавшие эту область. Кроме того, я не считал нужным упоминать о явлениях, имевших место у отдельных народов в определенное время, если об этих явлениях мною уже было ранее сказано по другому поводу. Но так как вообще историческая часть моего труда является скорее лишь дополнительной, представляя собой лишь рамку для группирования фактов, то я надеюсь, что подобный способ обработки материалов найдет себе снисходительную оценку со стороны исторической критики.
Если мне удалось сколько-нибудь полно и удовлетворительно выполнить мою задачу, то этим я обязан прежде всего чрезвычайной благосклонности и предупредительности, которыми я пользовался со всех сторон. Было бы слишком долго приводить здесь имена всех лиц, оказавших мне содействие своими советами и указаниями в их специальной области: число их так велико, что при перечислении их я невольно мог бы кого-нибудь пропустить. Поэтому я ограничусь выражением моей искренней и сердечной благодарности всем тем, кто своим вниманием к моему труду дал мне силу довести его до конца.
Представляя этот труд на благосклонное суждение читателей, я надеюсь, что он будет способствовать распространению знания и понимания тех явлений, которые составляют предмет настоящего исследования.
Альфред Леманн
Копенгаген, апрель 1893 г.
Предисловие немецкого переводчика
В последние годы в Германии появились различные, очень обстоятельные, а частью и объемистые сочинения о суеверии, волшебстве и др. соприкасающихся с ними вопросах, так что, на первый взгляд, казалось бы излишним переводить эту книгу для немецких читателей. Однако я не без достаточного основания взял на себя труд этого перевода и не считаю его совершенно потерянным, так как вышесказанные немецкие сочинения об этих предметах рассматривают их исключительно или с исторической точки зрения, или же с точки зрения оккультизма и спиритизма, между тем как датский автор следует другим путем. Он имеет в виду не только изобразить эти явления или же объяснить их деятельностью трансцендентального мира или неизвестных нам сил, но он ищет ключ к этим явлениям в самом человеке и приходит к заключению, что в той форме, в какой они представляются суеверию, они основываются на недостаточном знании или неверном наблюдении явлений и в этом находят свое вполне удовлетворительное объяснение. Для этого он дает подробное изложение человеческой способности наблюдения и ее недостатков, состояния сна и сновидений, той стороны душевной жизни, которую называют бессознательной, способности человека подвергаться внушению как при нормальных, так и при болезненных условиях и других относящихся сюда предметов. Затем он старается прежде всего доказать неосновательность утверждений суеверия и тем отнять у него объективную почву, чтобы потом, на месте этого разрушенного фантастического здания, построить трезвое воззрение, основанное на психологии и естественных науках и вместо всяких призраков имеющее в виду только ясность и истину. Сколько мне известно, ни в каком немецком сочинении нет общего, связного изложения вышесказанных факторов, несомненно имеющих важное значение для объяснения человеческого суеверия. Можно в некоторых отдельных частностях не соглашаться с автором — и я тоже по многим пунктам не согласен с ним, о чем и считаю нужным здесь определенно заявить, — но, во всяком случае, основную его точку зрения следует признать правильной, и можно сказать, что избранный им путь в целом действительно ведет к пониманию задачи, и, вероятно, идя по нему, мы с течением времени все более будем приближаться к ее разрешению.
