Книга Убежище чужих тайн - Валерия Вербинина

– Боюсь, я не могу позволить вам увидеться с пациенткой, – сообщил доктор. – Поверьте, мадемуазель, у меня большой опыт работы с больными, и я определенно могу вам сказать, что такие встречи не приводят ни к чему хорошему, причем для обеих сторон.

За окном ярко светило солнце и щебетали птицы, но кабинет, в котором находились собеседники, словно принадлежал к другому миру, в котором ничего не значили ни весна, ни солнечный свет, ни земные радости. Все это как будто осталось по ту сторону крепких решеток, которые стояли на каждом окне и наводили на неизбежные мысли о заточении, замкнутом пространстве и всем, что напоминает о тюрьме. Находившаяся в кабинете мебель не была ни уродливой, ни бесформенной, но здесь, среди выкрашенных в нейтральный коричневый цвет стен, она стала заложницей обстановки и воспринималась как нечто тягостное, типа сообщницы тюремщика. Стул с темной обивкой казался неудобным, шкаф угрюмо возвышался в простенке между окнами, а стол воинственно топорщил свои углы. Собеседница доктора поймала себя на мысли, что больше всего на свете ей хочется сейчас встать и уйти, и, если бы не отчаянное желание узнать правду, которое, собственно, и привело ее сюда, она бы, наверное, так и сделала; однако девушка пересилила себя и изобразила нечто вроде улыбки.

– Но мне очень надо увидеться с мадам Белланже, – умоляюще произнесла она.

Сидящий за столом седоватый мужчина в белом халате внимательно посмотрел на свою собеседницу, и ему не понравилось напряжение, читавшееся во всей фигуре посетительницы, и то, как она стиснула сумочку, лежавшую на ее коленях. В силу своей профессии ему приходилось иметь дело с самыми разными людьми, и накопленный опыт позволял доктору Мальберу с ходу составить верное представление о том или ином посетителе. Так маститый критик, прочитавший в прошлом сотни книг, уже по паре первых страниц может предугадать весь роман целиком; однако в этой девушке было что-то странное, к чему доктор никак не мог подобрать определения.

– Вы родственница мадам Белланже? – спросил он напрямик.

От него не укрылось, что его собеседницу передернуло.

– Нет. Слава богу, нет! – вырвалось у нее.

– Значит, вы ее знакомая?

– Нет. Я… Я узнала о ней только неделю назад.

Доктор вздохнул.

– Простите меня, мадемуазель, – он покосился на визитную карточку, которая лежала перед ним на столе, – мадемуазель Делорм, но в таком случае я не понимаю, зачем вам вообще понадобилась мадам Белланже. Поверьте, она не в том состоянии, чтобы встреча с ней могла… э… приносить удовольствие.

– Я не знаю, поймете ли вы меня, – проговорила девушка, волнуясь все больше и больше. – Я даже не знаю, с чего мне начать… – Она умолкла, собираясь с духом, и наконец выпалила: – Я думаю, она убила мою мать.

Доктору Мальберу было за пятьдесят, он много лет возглавлял лечебницу для душевнобольных и вполне искренне считал, что его уже никто и ничто не способно удивить; однако сейчас он ощутил нечто вроде проблеска любопытства. Озадачило его не столько упоминание о преступлении, сколько то, что о нем заговорила именно эта девушка – свежая, чистенькая, опрятная, вся какая-то невыносимо правильная. Казалось, уж ее-то грязь жизни должна была обходить стороной – по крайней мере, до сих пор.

– Простите, мадемуазель, но не могли бы вы объясниться? Потому что, когда мсье Белланже привез свою жену, он, гм… не упоминал ни о чем подобном…

– Он ничего не знал, – сказала девушка с отвращением. – Или делал вид, что не знает… Вся эта история случилась еще до того, как она вышла за него замуж. Ведь мадам Белланже – русская, она была замужем за другим человеком и жила в России… Она сбежала во Францию как раз после убийства. Через некоторое время ее муж умер, и она вышла замуж за знаменитого драматурга Белланже, с которым познакомилась на каком-то литературном вечере…

Доктор нахмурился. Он вспомнил кое-какие особенности поведения пациентки, ставившие его в тупик, вспомнил ее слова, которые раньше считал обычным бредом умалишенной. Если мадам Белланже и впрямь совершила преступление…

– Когда именно это произошло? – спросил он. – Я имею в виду убийство.

– В 1864 году. Ровно двадцать лет назад.

Поднявшись с места, доктор подошел к шкафу, в котором хранились медицинские карты больных, и, выдвинув нужный ящик, достал из него не слишком объемистую папку, на обложке которой значилось: «Надин Белланже. Поступила 20 марта 1883 г. Постоянная пациентка». В нижней части обложки карандашом было приписано: «безнадежна».

– Мне нужны подробности этой истории, все, что вам известно, – негромко заявил доктор, возвращаясь на свое место. – Как звали вашу мать?

– Луиза, как и меня… Луиза Леман.

– А Делорм – это ваш отец?

– Нет, меня отдали на воспитание родственникам. Я думала, что они мои родители, вы понимаете? Всю свою жизнь… Но мадам Делорм – только сестра моей матери. И еще я узнала, что… То есть мне сказали… Все было так неожиданно…

Ну, конечно, одно дело – читать бульварный роман, в котором герой узнает, что его усыновили, и совсем другое – когда ты сам понимаешь, что люди, которых ты считал родными и близкими, на самом деле не имеют к тебе никакого прямого отношения. Это ранит, и очень сильно.

– Скажите, что ваша мать делала в России? Работала гувернанткой или учительницей французского языка? – спросил доктор.

– Нет. – Луиза медленно покачала головой. – Она… Она встретилась с моим отцом уже здесь, в Париже. И уехала с ним на его родину.

– Ваш отец – он русский?

– Да, он из богатой семьи… Очень известной в тех краях… И теперь он хочет меня удочерить. Он… он явился в наш магазинчик без предупреждения… Я упоминала, что у папы… у господина Делорма есть бакалейная лавка?

– Нет.

– Никак не могу привыкнуть называть их дядей и тетей, – беспомощно призналась девушка. – Я никогда не думала, что со мной может что-то подобное произойти… У меня была самая обычная жизнь, вы понимаете? Я любила своих родителей… У меня было две сестры и еще брат… А тут появляется незнакомый человек и говорит: знаешь, вообще-то я твой отец, а эти люди тебе никто! И я слушаю его, не зная, куда мне деваться…

Она сконфуженно замолчала.

– Действительно, поразительная история, – заметил доктор, испытующе глядя ей в глаза.

– Неожиданность – вот что хуже всего, – потерянно сказала девушка, часто-часто мигая. – Вдруг оказывается, что ты незаконнорожденная, а твой отец – какой-то чужой человек… Хуже всего, что мать погибла так, как она погибла. Я ночами теперь не сплю, все думаю, как мне узнать правду…