Часть первая. Происшествие в Ротерхите
Глава 1
Писателя плотно окружают редакторы. Если я хоть в чем-то убедился за годы литературного труда, то именно в этом.
Я всегда стремился вести правдивую хронику, придерживаться фактов везде, где позволяли юридические и нравственные нормы. Но мне поневоле приходилось менять ход событий, драматизировать их, упрощать диалоги и по возможности сокращать хождения вокруг да около. Мои истории обязаны быть увлекательными. Иначе мой редактор из «Стрэнд мэгэзин» непременно скажет, что я рискую остаться без читателей, поскольку они умрут со скуки.
Редакторы, понимаете? Они всегда хотят управлять кораблем, независимо от того, кто стоит у штурвала.
А что же Холмс? Разумеется, и он никогда не упускал момента высказать свое мнение. «Вы поистине гениальны, Ватсон, – сообщил он мне на днях. – С какой изумительной способностью вы лишили малейшей крупицы интереса даже захватывающую историю о гамильтонских людоедах. Все элементы дедукции, все примеры логического анализа принесены в жертву описанию того, как вы страдали по леди Кларе и бегали по Кенту с револьвером в руке. Может быть, настало время переименовать ваши рассказы? Как, по-вашему, читатели уже подготовлены к появлению „Приключений Джона Ватсона, доктора-детектива“?»
Конечно, я мог бы не обращать внимания на колкости Холмса. Я уже давно воспринимаю его реплики как неизбежную горькую приправу к нашим застольным беседам. Ему нравится подшучивать над моими историями, поскольку они создали Холмсу определенную репутацию в обществе, образ, который он способен развеять в одно мгновение. При всем своем огромном самолюбии мой друг никогда не жаждал популярности. Она заставила бы его стать примером для подражания, что Холмса категорически не устраивало.
Однако у меня и без него есть тысячи редакторов – это мои читатели.
Нет, я говорю сейчас не обо всех, кто когда-либо держал в руках свежий номер «Стрэнд мэгэзин», а лишь о конкретном типе людей. Они, вероятно, страдают от избытка свободного времени и поэтому посылают в журнал письма с жалобами на ошибки и неточности. Они уверены, что лучше меня знают, как все происходило на самом деле. По мнению этих господ, мне следовало бы передать свое перо кому-нибудь другому. Возможно, этот другой точнее помнит, какие ранения я получил в Афганистане (в ногу и в плечо, большое вам спасибо, мистер Хейвуд из Лидса). Или верно укажет мое первое имя (вы совершенно правы, миссис Эшбертон из Колчестера, моя жена частенько называла меня Джеймсом, сначала передразнивая одного рассеянного пациента, а затем просто по привычке. Еще она звала меня Джоком, Уотлесом и Баджером, но можете быть уверены, что я не стану повторять эти имена теперь, когда ее больше нет со мной).
Должен признаться, что меня ничуть не интересует мнение подобных редакторов. Я глубоко благодарен своим читателям (только бессовестный лгун станет утверждать, что ему все равно, читают люди его сочинения или нет). Однако невозможно угодить всем и каждому. Когда я пытался добиться этого, мои рассказы в результате становились лишь хуже.
Кто-нибудь обязательно заявит, что это не подлинные истории, что они выдуманы авторами, пытавшимися скопировать мой «стиль», – хотя Холмс неизменно смеется, когда слышит от меня это слово. Другие скажут, что описанные события не могли происходить в действительности. Эти скептики начнут возмущаться еще сильнее, когда будет опубликован – следовало бы сказать «если будет» – рассказ о нашем последнем, весьма увлекательном деле, который я озаглавил «Дыхание бога». Кому-то ужасно не нравятся недосказанность и двусмысленность, а их в этом повествовании с избытком. С другой стороны, многим читателям больше по душе фантастическая литература, нежели та, что основана на фактах. Интерес к сверхъестественному и необъяснимому всегда будет присущ человеку. Поэтому я никогда не отказываюсь от подобных тем, даже если заранее знаю, что часть этих произведений не выйдет в свет при моей жизни.
История, которую я хочу сейчас поведать, случилась сразу же после событий, описанных в «Дыхании бога». Вероятно, ей также суждено собирать пыль в ящике моего стола. Она, безусловно, вызовет недовольство у тех читателей, которые требуют, чтобы новые рассказы походили на предыдущие и в них легко было бы поверить. Но я с самого начала не сомневался, что расследование, которым мы занялись по просьбе Майкрофта Холмса, окажется необычным.
Майкрофт Холмс редко появляется на страницах моих книг, и критически настроенные читатели постоянно напоминают мне об этом. Но причина вовсе не в том, что Майкрофт менее интересен, чем его младший брат. Просто он, как правило, приглашал нас поучаствовать в особо секретных делах, так что мне не стоило и пытаться опубликовать эти записи. События, о которых пойдет речь дальше, имеют политический подтекст, крайне неприятный для ряда высокопоставленных чиновников, и я снова рискую потратить время впустую, доверяя тайны бумаге. Но все же надеюсь, что моя рукопись когда-нибудь увидит свет. Эта история настолько удивительна и ужасна, что было бы попросту несправедливо, если бы никто никогда не узнал правду об армии доктора Моро.
Глава 2
Холмс сидел перед камином, скрестив ноги и время от времени роняя крошки табака на ковер.
– Одно из двух, – заявил он вдруг, – либо страна снова находится на грани бедствия, либо слава о рыбе с рисом, которую готовит миссис Хадсон, добралась и до Мэйфейра.
Он оторвался от горы утренних газет и писем, поднял голову над спинкой кресла и кивнул в сторону окна.
– Если я не ошибаюсь…
– А вы никогда не ошибаетесь, – вставил я.
Холмс улыбнулся:
– …то скоро здесь появится Майкрофт.
Почти сразу же раздался звонок в дверь.
– Сейчас вы скажете, что чувствуете запах его воска для волос на расстоянии полумили, – пошутил я.
– Нет, – с улыбкой признался Холмс, – во всяком случае, не при закрытом окне. Хотя отличить его шаги достаточно легко. К тому же мне редко приходилось слышать, чтобы рессоры вздыхали с таким облегчением, когда пассажир выходит из кеба.
Я услышал звук открывающегося замка и скрип лестничных ступенек под ногами гостя.
– Не говоря уже о страданиях наших половиц, – добавил мой друг.
