Глава первая
Помнится, ей было тогда восемнадцать. Смуглый красавчик соблазнил ее, и она забыла все заветы маменьки, которая просила поберечь себя для верного человека. Того самого добродетельного мужа, который когда-нибудь поведет ее к алтарю в белоснежной фате. Того самого, кому она отдаст свою девичью невинность в первую брачную ночь.
Ах, восемнадцать лет! Кажется, прошла целая вечность — девять лет.
Телефонный звонок, который раздался в невообразимо раннее утро, заставил Кэролайн вспомнить ее юность. Девушка сразу поняла, кто ей звонит.
— Это Паоло Райнеро, Кэролайн.
Он мог бы и не представляться, она узнала бы его из тысячи.
— Брат Эрманно, деверь Ванессы, — продолжил он тревожно.
И моя первая любовь. Мой первый любовник, u единственный.
Кэлли замешкалась.
— Привет, бон джорно, — выговорила она наконец давно забытые слова итальянского языка. — Услышать тебя через столько лет, да еще так рано, — сюрприз для меня, Паоло. Как поживаешь?
Казалось, прошла вечность, прежде чем он ответил. За это время Кэлли представила соблазнительную вещь: Паоло находится сейчас в Америке и набрал ее номер, поскольку возжелал возобновить с ней отношения. Волнение взбудоражило девушку, мурашки удовольствия пробежали по телу… Однако из его тона она поняла: ничего приятного он не скажет.
И чтобы предупредить неприятности, сама спросила:
— Ты откуда звонишь?
— Из Рима. Кэролайн…
— Надо же. Твой голос так близко, словно ты в соседней комнате. Никогда бы не подумала… Ты за сотни миль отсюда… Удивительно, как…
Паоло разгадал ее неловкую хитрость — за болтовней скрыть волнение.
— Кэролайн, — строго прервал он ее. — У меня плохие новости.
Дети! Что-то случилось с детьми!
Мгновенно в горле пересохло, и девушку охватил озноб. Сердце забилось часто-часто, и где-то внутри что-то сжалось недобрым комком.
— Насколько плохие? — спросила она дрожа.
— Очень плохие, дорогая. Случилось несчастье с яхтой. Взрыв на море, — он снова сделал паузу. — Эрманно и Ванесса были на борту.
— С детьми? — эта фраза далась ей нелегко.
— Нет. Четверо гостей и команда из шести человек. Дети оставались с моими родителями.
Волна облегчения смыла тревогу.
— И? Ну не тяни же, Паоло. Что с моей сестрой? Она сильно ранена?
— Мне трудно тебе об этом говорить… Но выживших нет.
Комната закачалась перед ней, словно бы Кэлли сама была на борту той яхты.
Как же так? Ее очаровательная, трогательно нежная сестра… мертва? А ее тело… Тело теперь не опознать…
Кэлли крепко-накрепко зажмурилась, словно желая выкинуть из головы кошмарные образы, завладевшие ее воображением. Сжав телефонную трубку изо всех сил, она выговорила:
— Откуда ты знаешь?
— Взрыв было видно издалека. Спасательные судна срочно вышли на операцию. Их попытки кого-то спасти не увенчались успехом. К сожалению, после такого взрыва вряд ли кто-нибудь выжил.
— Но вдруг их выбросило в море и они добрались до берега? Может, поиски прекратили слишком рано? Ванесса прекрасная пловчиха. Она могла…
— Нет, Кэролайн, — сказал он. — Это невозможно. Уж больно огромна по масштабу катастрофа…
Никогда еще он не разговаривал с ней таким полным участия и сочувствия тоном. И это почти убило Кэлли. В горле образовался комок, из-за которого она не могла дышать. Гул в ушах кружил голову. Комната передней плавала в дымке.
Голос Паоло прорвался через пелену этого черного мрака отчаяния, окутавшего ее:
— С тобой кто-нибудь есть, Кэролайн?
С чего он так интересуется? Зачем вообще люди задают подобный вопрос друг другу?
— Еще не рассвело, и я в кровати, — ответила она бесцветным тоном. — Одна.
— Это плохо, особенно сейчас, в такое время.
Что он этим хотел сказать?
— У тебя жуткая душевная рана, как и у всех нас, — продолжил Паоло, проясняя свою мысль. — У тебя есть кто-нибудь из знакомых, с кем бы ты могла побыть, пока закончатся необходимые приготовления к полету на место?
— Полету?
— В Рим. На похороны. Они состоятся в конце недели. Ты обязательно должна быть.
Обязательно! И неудивительно такое слово для человека, который привык, чтобы все его желания исполнялись. Некоторые вещи остаются неизменными в жизни.
— Я буду, — сказала она устало. — Как там держатся дети?
— Ну как… Они достаточно взрослые, чтобы понимать, что такое смерть. Они знают, что больше никогда не увидят своих родителей. Джина часто плачет, а Клементе, хотя и старается держаться, я думаю, скрывает немало слез в душе.
Забыв на мгновение о своем горе, Кэлли проговорила:
— Пожалуйста, скажи им, что я их люблю и приеду их навестить.
— Надеюсь, ты не кривишь душой.
Гнев затопил девушку, сильный, как шторм.
— Как ты смеешь сомневаться в моей искренности?
— Ни капельки не сомневаюсь, — ответил Паоло, тон его смягчился. — Просто посмотри в лицо фактам. Близнецам известно, что у них есть тетушка в Америке. Но ведь они не знают тебя. Ты для них всего лишь имя, фотография, кто-то, кто никогда не забывал посылать им замечательные подарки на Рождество и дни рождения. Однако приезжала ты к ним всего лишь один раз, они были слишком маленькими, чтобы запомнить тебя. — Невольный вздох вырвался из его груди. — Это горькая правда, Кэролайн: ты и дети совершенно чужие друг другу.
У Кэлли была своя правда. И дня не проходило, чтобы она не думала о своих любимых племянниках. Она часами просматривала толстые альбомы фотографий, которые рассказывали ей об их жизни. Все стены комнаты были увешаны их фотографиями в причудливых рамках. А недавно сделанные портреты занимали главное место на ее рабочем столе. Она бы могла без труда узнать малышей в самой огромной толпе, так хорошо она знала каждую их черточку, каждую улыбку.
Чужие? Как бы не так, Паоло!
— Я их тетя и должна быть с ними, — заявила она ему.
— В таком случае сегодня же высылаю тебе данные о твоем рейсе, и…
— Можешь не беспокоиться, — перебила она его холодно. — Я вполне могу и сама заказать билет.
— Нет, Кэролайн, не можешь, — сказал он ровным тоном. — Это должны сделать мы, потому что мы обязаны о тебе заботиться. Ты ведь еще не забыла, что твоя сестра была женой моего брата.
