«Твой есмь аз, спаси мя».
(Пс. 118:94)
На пути к Святой Руси
Той весной пасхальное поздравление от старца Илия опоздало. Стояло обычное весеннее воскресенье, мы с сыном причастились, приехали домой, попили чаю, и непоседа тут же умчался на улицу с мячом под мышкой. Спустя какое-то время мы с домашними тоже вышли во двор, как раз облетал цвет яблони, и хотелось дышать новым временем года. Я, проходя мимо почтового ящика, машинально сунула руку в поисках корреспонденции, и, нащупав тоненький конверт, тут же, не разглядывая, положила его в карман. Внизу, сидя на скамейке посреди торжествующей весны, меня ждали. Соседка, подслеповатая пенсионерка баба Аня ни один рассказ без меня не начинала. А как она умела рассказывать! В ее речах библейские персонажи оживали, совершали эпохальные поступки, пересказывали друг другу сны и видения. Говорила и про свою молодость, которую, по ее выражению, «прошла снохой в чужом доме». Помнила она, как церковь в их селе затапливали, бойкие комсомольцы специально плотину в нужном месте открыли, а вода ринулась совсем в другую сторону – колхозных полей, в церквушку с заколоченными окнами не хотела течь. Не знали разрушители, что когда храм освящается, Господь посылает ангела-хранителя, который находится при нем непрестанно, без разницы, есть стены или нет. Вот если бы духовными очами взглянуть на Русь и посчитать, сколько монастырей, церквей и часовен разрушено, а ангелы их охраняют денно и нощно, и за все, за каждый кирпичик, попросить прощения у Боженьки. Тогда, по словам бабы Ани, Господь бы послал такую благодать, что «одним махом возродилась бы русская деревня, люди бы вспахали заброшенные пашни, и наше государство расцвело бы в радости и изобилии, как при царе». Заслушаешься.
На этой благостной ноте я боковым зрением замечаю, как откуда-то из-за гаражей двое пацанов выносят моего сына. Первая мысль – это игра, мало ли странных игр у нынешних школьников. Впрочем, в пору моего детства и юности тоже, случалось, дурили. Смотрю внимательно на мальчиков, нет, на игру не похоже, лица предельно серьезны и сосредоточенны, даже грустные. А сын, судя по закрытым глазам, стонет от боли.
– Что стоите? Вызывайте «Скорую» быстро! Он весь поломан!
Когда нас везли по городу с мигалкой, я не могла молиться, сил не было. Страх и ужас вырвались только в одно: «Почему?»
А потом, поникшая, я сидела под дверями операционной и вдруг позвонили мама издалека и двоюродный брат. Какая-то невидимая сила сообщила им причину беспокойства, они тут же попросили позвать ребенка, я промямлила, что не могу, он спит…
– Спит? – удивленно переспросили через четыре тысячи километров. Во всех характеристиках сына есть такое слово «гипер-активный». Родные, заподозрив неладное, еще несколько раз поинтересовались, все ли в порядке. Я повторила: все. Не хотелось говорить о постигшем несчастье. Оно выглядело неестественным. Врачи, мигалки, каталки – они из другой жизни, не нашей, а у нас: цветущие яблони, скамейка, усыпанная лепестками…
Правды я тогда не знала, а она оказалась такой: сломаны обе ноги, серьезно повреждена лодыжка и порваны все (!) связки. Часа четыре врачи возились, а после вывезли на каталке наполовину загипсованного человека с чужим выражением лица. Я пошла за медсестрой в палату, присела на краешек кровати, и снова стало сверлить навязчивое «Почему?» Судя по тому, что со мной медики говорить не хотели, дела плохи. В коридоре я спросила у главного хирурга, успела задать один-единственный вопрос: «Сын ходить будет?»
– Возможно, – ответил он и зашел в ординаторскую.
Я погладила гипсовые бугорки, под которыми были колени, и тихо заплакала. Если бы мне сейчас предложили с сыном поменяться местами, я, не раздумывая, согласилась бы. А бездвижная юность – это, ну, не знаю…
Сунув руку в карман в поисках носового платка, нашла там конверт с поздравлением, такие старец перед Рождеством и Пасхой ежегодно посылает всем духовным чадам. Батюшка Илий написал:
«Дорогая о Господе Ольга. Печать с кусто-диею двадцать столетий желает неизменно хранить Гроб Господень, но не убережет самовластной силы Божества. Благодатный огонь накануне самой Пасхи каждый год свидетельствует, что было и есть Воскресение Христово. Пробивая толщу времен и тьму земной жизни, Воскресение Христово каждый год нам свидетельствует, что Христос Воскрес. В этом победа жизни открыла путь всякой плоти, совоскресив ее с собою.
Христос Воскрес и безнадежность смерти сокрушена. И сила смерти уже истощилась, и звучит благовест о воскресении и о жизни, он звучит праздничным победным звоном колоколов, пробуждая охладевшие души к жизни.
Дорогие возлюбленные, утвердим в сердцах пасхальный зов Воскресения, чтобы обильнее и дружней воскресала наша Святая Русь к вере и благочестию, чтобы победить власть лжи, греха, тьмы».