Пролог
Обычно они просто болтали о разных вещах, но в этот темный февральский вечер обстановка располагала к большей задушевности и откровенности.
— И вот сейчас, когда мои книги расходятся большими тиражами, я получила возможность иметь все, что захочу. Успешная писательская карьера, гордость за свою работу, прекрасный дом в одном из самых замечательных уголков на свете, преданные друзья. И к тому же гораздо более прочное финансовое положение, чем я когда-либо мечтала. Все, кроме ребенка. Именно сейчас у меня самый подходящий возраст, но поскольку я не собираюсь снова выходить замуж…
Джоан пожала плечами и отпила вина, чтобы заглушить тоску, которую ощущала не только в душе, но даже физически, всем своим женским естеством. Барни не желал становиться отцом. Он хотел, чтобы его женой была обворожительная светская женщина, а не растрепанная, переставшая следить за собой мамаша-наседка, накрепко привязанная к дому и ораве галдящих детей.
— У нас с тобой много общего. — Том перегнулся через подлокотник большого кожаного кресла, стоявшего напротив камина, и открыл последнюю из трех бутылок вина, привезенных им по случаю прощального ужина. — Ты хочешь ребенка, но боишься и помыслить о замужестве после того, как обожглась на первом браке. — Пробка вылетела из бутылки с громким хлопком, и, хотя Джоан понимала, что выпила уже слишком много, она позволила ему снова наполнить ее бокал.
За последние два года Том часто приезжал сюда, чтобы отдохнуть хоть несколько дней между командировками, в которые отправлялся по поручению одного из известных журналов. Постепенно они становились все более близкими друзьями. В общении с Томом Джоан находила что-то успокаивающее для себя, в то же время не испытывая к молодому человеку никакого сексуального влечения.
Сейчас она дружески улыбнулась ему: совершенно верно, она не хочет выходить замуж и не ощущает в этом необходимости. Первый брак навсегда отвратил ее от подобных экспериментов.
Том пнул ногой полено, край которого высовывался из камина, и принялся смотреть на языки пламени, машинально сжимая в руке опустевший бокал.
— Я тоже против брака, но по другим причинам. При моем образе жизни это невозможно. Кроме того — и в этом я еще никому не признавался, — я никогда не испытывал сильного сексуального влечения. Вот мой брат — другое дело.
Эрвин… Том часто говорил о нем. Его брат жил в их старинном доме в Шотландии и возглавлял семейный бизнес. Судя по всему, он имел стальную хватку в делах. А вот теперь выяснилось, что он еще и охотник до прекрасного пола.
Тем временем Том продолжал рассказывать:
— С юности общение с женщинами было для него своеобразной игрой. Но надо отдать ему должное, он весьма разборчив и никогда не поступает опрометчиво. Конечно, Эрвин когда-нибудь женится, чтобы иметь наследника. Он не захочет, чтобы семейный бизнес умер вместе с ним. Но только не я! Вся моя душевная, умственная и физическая энергия уходит в работу. Лишь когда я оказываюсь лицом к лицу с опасностью, я чувствую, что по-настоящему живу…
Джоан терпеть не могла подобных рассуждений, они всегда ее бесили. Но Том, видимо, этого не замечал.
— Так же, как и ты, я больше всего сожалею о том, что у меня вряд ли когда-нибудь появится ребенок. Мне кажется, что передача своих генов, как бы частички себя — это единственный вид бессмертия, нам доступный. — В этот момент он повернулся и взглянул на нее. — Знаешь, у нас обоих есть выход. Я был бы счастлив помочь тебе исполнить твою мечту. Лучшей матери, чем ты, для моего ребенка не найти. Я не стал бы вмешиваться в вашу жизнь. Лишь изредка навещал бы вас, если это возможно… Подумай об этом, ладно?
Том поднялся, поставил бокал на низкий столик и, склонившись над Джоан, поцеловал ее в лоб.
— Тебе не придется терять свою свободу и независимость. Или спать с кем-то только для того, чтобы зачать ребенка, — это слишком унизительно для тебя. Не говоря уже о том, что ты можешь заразиться какой-нибудь гадостью. А что до меня, то я получу свою частичку бессмертия. — Том улыбнулся, взглянув в ее широко раскрытые изумленные глаза. — Давай не будем сейчас говорить об этом. Я позвоню тебе завтра утром. Если согласишься, мы вместе поедем в Женеву. У меня есть там знакомый профессор, который возглавляет одну частную клинику. Иногда полезно иметь друзей в этой области! Спокойной ночи, Джоан. Я ухожу.
Поначалу предложение Тома показалось ей совершенно абсурдным. Но чем дольше она размышляла над ним, сидя возле потухающего камина, тем более привлекательным находила.
Да, ей нужен ребенок. Временами желание подержать на руках своего ребенка становилось таким сильным, что доставляло почти физическую боль и вызывало глубокую тоску, которая подолгу не проходила. Каждый раз, когда это случалось — в последнее время все чаще и чаще, — то, чего она достигла в жизни, казалось ей никчемным и бесполезным.
Она никогда не выйдет замуж, а идея переспать с кем-то ради того, чтобы забеременеть, вызывала отвращение. К тому же Том ей нравился, она его уважала. Даже восхищалась им…
Когда он позвонил на следующее утро, Джоан ответила согласием.
1
— Что ты там возишься так долго? — Страстный, полный желания взгляд Эрвина сверкнул сквозь тяжелые полуопущенные веки. Четко очерченный рот дрогнул, и изгиб губ стал более чувственным, когда он добавил: — Ну-ка, скорее в постель, миссис Кросс! И снимите эту вещичку. Она, конечно, очень мила, но без нее вы очаровательнее.
Джоан взглянула на мужа, и у нее пересохло в горле. Он был ее любовью, ее жизнью — всем. Благодаря ему она чувствовала себя особенной, какой-то редкой диковинкой, которую он хранил как зеницу ока.
Под простыней, укрывавшей его тело до пояса, Эрвин был совершенно обнаженным. Шесть футов три дюйма превосходно развитой мускулатуры плюс сексуальный магнетизм, который исходил от него и обжигал Джоан, словно огненный вихрь. Этот тридцатишестилетний бизнесмен — «лавочник», как однажды полушутя назвал его Том, — имел тело атлета и лицо, обладающее почти классической правильностью. Единственными недостатками были слегка искривленная переносица — результат удара во время одного регбийного матча — и тяжелая, выступающая вперед челюсть.
Вспомнив о Томе, Джоан едва не вскрикнула. Как можно было быть столь безрассудной? Ей казалось, она знает, что делает, тогда как на самом деле она абсолютно ничего не знала. Просто, как всегда, мчалась вперед очертя голову, желая получить от жизни все.
И как сообщить Эрвину о том, что произошло, пусть даже сгладив острые углы? Внести сумятицу в их идиллическое начало семейной жизни? Нет, она не в силах этого сделать. По крайней мере, сейчас. В конце концов, неопровержимое доказательство появилось всего лишь минут десять назад.
Сердце ее бешено билось, когда она с прерывистым вздохом сбросила халат, скользнула под одеяло и вытянулась рядом с мужем. Прижавшись к нему, Джоан с нежностью прошептала:
