Все права защищены.
Любое воспроизведение, полное или частичное, в том числе на интернет-ресурсах, а также запись в электронной форме для частного или публичного использования возможны только с разрешения владельца авторских прав.
Книга издана с любезного согласия автора и при содействии литературного агентства «Синопсис»
Глава первая
На работу Уилт поехал в весьма скверном настроении. Накануне он поскандалил с женой из-за расходов на обучение четверни. Генри считал вполне годной прежнюю монастырскую школу, но Ева уперлась — нет, только частный пансион.
— Девочкам пора научиться хорошим манерам, которых обычная школа не даст. И потом, ты материшься, и они уже нахватались от тебя всяких непотребств. Этого я не потерплю. Им лучше быть вне дома.
— И ты б материлась, если б день-деньской заполняла идиотские формуляры! Якобы нужные для компьютерной грамотности лоботрясов! Да они в сто раз лучше меня разбираются во всей этой виртуальной хрени! — огрызался Уилт, умалчивая о том, что матерный арсенал подросших наследниц посрамил бы его собственный. — Сволочной пансион нужен лишь для того, чтоб ты могла хвастать перед соседями. Нам не потянуть! А учиться-то еще бог знает сколько! Ведь даже монастырская школа стоила бешеных денег!
В общем, вечер выдался чрезвычайно желчным. Хуже всего, что Уилт не преувеличивал. Жалованье его было настолько мизерным, что он не представлял, как оплачивать пансион, сохраняя нынешний скромный уровень жизни. После преобразования Техноколледжа в Фенландский университет Уилт, глава так называемого факультета коммуникаций, стал получать гораздо меньше прочих деканов, обретших профессорские звания. Разумеется, в пылу свары Ева не преминула многажды этим уколоть:
— Если б тебе хватило ума вовремя свалить, как Патрик Моттрэм, давно бы имел приличную должность и хорошее жалованье в нормальном университете. Но нет! Ты предпочел остаться в дурацком Техноколледже, потому что в нем «так много добрых друзей»! Бред собачий! Просто не умеешь уйти, хлопнув дверью!
Вот тут-то Уилт и ушел, хлопнув дверью. Когда, полный решимости раз и навсегда осадить супругу, он вернулся из паба, Ева, на все махнувшая рукой, уже спала.
Однако утром, въезжая на «университетскую» парковку, Уилт признался себе, что жена права. И впрямь, давно следовало уйти. Факультет вызывал неудержимую ненависть, а для подсчета оставшихся друзей хватило бы одного пальца. Вероятно, заодно стоило бросить Еву. Вообще-то, не надо было жениться на столь нахрапистой бабе, которая ничего не делает наполовину, — и четверня тому подтверждение.
Настроение вконец испортилось, когда Уилт вспомнил о четырех точных копиях зычной и властной супруги. Нет, даже превосходивших ее, ибо зычность и властность умножались на четыре. Неистощимость четверни в девчачьих сварах убеждала Уилта в том, что его способность уйти, хлопнув дверью, угасла одновременно с появлением на свет склочного потомства.
Правда, в младенчестве четверни был краткий миг, когда в просветах суеты с подгузниками, бутылочками и мерзкой кашицей, которой Ева неутомимо пичкала «масеньких», Уилт лелеял большие надежды на светлое будущее своих чад. Однако подраставшие детки становились только хуже, продвигаясь от истязания кошек к истязанию соседей, причем конкретного преступника уличить никогда не удавалось, поскольку все четверо были на одно лицо. Конечно, пансион избавил от обузы, но цена свободы была слишком высока.
Уилт немного повеселел, когда распечатал конверт, обнаруженный на столе, и прочел записку ректора Варка, уведомлявшего, что ему не обязательно присутствовать на заседании недавно созданной комиссии по распределению учебной нагрузки. Генри возблагодарил Господа, поскольку был далеко не уверен, что вынесет очередную бесконечную пытку шуршанием бумаг и многозначительным переливанием из пустого в порожнее.
Настроение слегка подправилось, и Уилт заглянул в безлюдные аудитории, где лишь отдельные шалопаи забавлялись компьютерными играми. Через неделю весенний семестр заканчивался, больше экзаменов не предвиделось, а потому педагоги и студенты-лодыри считали бессмысленным торчать в альма-матер. Хотя последние не баловали ее своим присутствием вообще. Вернувшись к себе, Уилт предпринял очередную попытку составить расписание на следующий семестр, но тут в дверь просунулась голова Питера Брейнтри, преподавателя английского:
— Ты идешь на финальное словоблудие?
— Слава богу, нет. Варк известил, что во мне нет нужды, и в кои-то веки я готов исполнить его волю.
— Не казнись. Угробленное время. Мне бы тоже слинять — еще куча непроверенных экзаменационных работ. — Брейнтри замялся. — Слушай, может…
— Нет, сам проверяй, — отрезал Уилт. — Не видишь, я занят? — Он кивнул на разграфленный лист. — Размышляю, как все цифровое будущее впихнуть в один четверг.
Брейнтри уже давно не пытался проникнуть в смысл подобных реплик. Он лишь пожал плечами и грохнул дверью.
Отринув расписание в раздел гадкой работы, до самого обеда Уилт заполнял формуляры, которые административный отдел стряпал почти ежедневно, оправдывая тот факт, что в «университетском» штате клерков больше, чем преподавателей.
— Ну да, если эти козлы протирают штаны в конторе, под завязку набитой так называемыми студентами, сводки занятости населения выглядят куда как красивее, — бурчал Уилт, чувствуя новый прилив скверного настроения.
После обеда он с час полистал газеты, целая кипа которых имелась в бывшей учительской. Как всегда, публиковали всякие ужасы. Двенадцатилетний подросток ни за что ни про что пырнул ножом беременную; четыре отморозка до смерти запинали старика в его же гараже; из Бродмура выпустили пятнадцать маньяков-убийц, — видимо, за пятилетнюю отсидку они истосковались без дела. Все это сообщала «Дейли таймс». От «Грэфик» мутило не хуже. Пробежав глазами политические статьи, полные вранья, Уилт решил прогуляться в парке. Он бродил по дорожкам, когда вдруг на одной скамейке углядел знакомую фигуру.
К собственному удивлению, Генри узнал в ней своего давнего недруга инспектора Флинта.
— Каким ветром вы здесь? — спросил он, присаживаясь рядом.
— Да вот сижу гадаю, что еще вы отчебучите.
— Малоинтересная тема. Лучше бы сосредоточились на чем-нибудь вам близком.
— Например?
— Скажем, арест безвинного. Это у вас хорошо получается. Умеете себя убедить, что схватили уголовника. Помнится, когда я, вдребезги пьяный, запихнул надувную куклу в свайную яму, вы ни капли в том не сомневались.
— Верно, — кивнул Флинт. — Потом еще были истории с наркотиками и террористами на Уиллингтон-роуд. Вечно во что-нибудь вляпаетесь. Не умышленно, согласен, но поразительная способность впутаться в уголовную передрягу доказывает, что в вас коренится нечто преступное. Не находите?
