Глава 1
Знакомство
Я опаздывала. Большую часть жизни я опаздываю или, если опаздываю не по-настоящему, то боюсь, что это случится. Я — журналистка, и когда в этом кроется профессиональный риск, ничего хуже нельзя придумать, за исключением, может быть, перехвата сообщений. Хотя вообще-то я работаю в местной газете, и мы там не вытворяем того, что можно видеть в сериалах. Вне работы опоздания меня раздражают — как мои, так и чьи бы то ни было. Чтобы свести к минимуму опасность опоздать, везде, где только можно, я появляюсь на пять минут раньше и болтаюсь без дела. Думаю, со стороны я выгляжу, как будто шпионю за кем-то, но это та цена, которую я готова платить.
Тем не менее в этот раз не было никакой возможности так сделать. Когда я добралась до бара, мои друзья, Томас и Шарлотта, уже оккупировали столик и как ненормальные махали мне, чтобы заставить войти вовнутрь. На Шарлотте была надета эльфийская шляпа, потому что через четыре дня наступало Рождество. Праздничное настроение совершенно не коснулось меня, отчасти потому, что на работе был завал, и, кроме того, я еще не зализала раны после самого мучительного разрыва в моей жизни. Единственной причиной, по которой я согласилась прийти на эту вечеринку, было то, что я не смогла бы выдержать нравоучений Томаса и Шарлотты, если бы стала отказываться. К тому же бар был недалеко от моего офиса, а Шарлотта заверила меня, что там будет толпа народу — достаточно, как я надеялась, чтобы была возможность незаметно сбежать, немного выпив и потусовавшись. Однако, как только я вошла внутрь бара, то увидела, что кроме них за столиком был только один человек. Я попала в западню.
Моя первая мысль была, что это Джеймс, мой бывший — свидетельство того, насколько он еще не выветрился из моей головы, хотя здравым умом я понимала, что Томас никогда не стал бы выпивать с ним, болтать и грызть сырное печенье. Я тоже совершенно не была уверена, что хочу выпить с Джеймсом.
Мужчина, стоявший ко мне спиной, обернулся, уверив меня в том, что я и так знала, и тут же от досады у меня засосало под ложечкой. Я не могу сказать вам, на кого я была так зла — на себя? На них? На него? Перед этим я долго злилась. Это было не похоже на меня и уже начинало надоедать. И к тому же изматывало. Сейчас я была бы гораздо счастливее, сидя дома, глядя кулинарное шоу по телевизору и ни с кем не разговаривая.
Однако сегодня шансов на это не было. Я буквально была связана по рукам и ногам моими так называемыми друзьями. Правда, Шарлотта немного поколебалась, прежде чем обнять меня, разглядев мое бешенство, зато Томас не выразил ни капли испуга. Он так набросился на меня, обняв медвежьей хваткой, что я чуть не потеряла равновесие.
— Софи! Ты пришла! Мы уже думали, ты не соберешься. Так не похоже на тебя — опаздывать!
Я выскользнула из его рук и стала расстегивать пальто.
— Ну да, да, работа — сплошное расстройство, туннели забиты.
Я не собиралась извиняться за опоздание. Пряча усмешку, я припомнила случай, когда из-за пробок приехала на двадцать три минуты позже Томаса, и он двадцать три раза ударил меня стеком. Это все, казалось, было в другой жизни, давным-давно. Теперь все по-настоящему изменилось, хотя память вдруг спровоцировала всплеск ощущений, которые каким-то образом пригасили мою злость
Я припомнила случай, когда из-за пробок приехала на двадцать три минуты позже Томаса, и он двадцать три раза ударил меня стеком.
Мужчина, которого я приняла за Джеймса, поднялся при моем появлении и ждал, когда я подойду к столу. Как только я наклонилась положить пальто в общую кучу, он протянул мне руку:
— Привет, София! Я — Адам. Приятно познакомиться с тобой, я столько о тебе слышал!
Темные волосы, карие глаза, глядящие сквозь очки. Крепкое рукопожатие, красивые кисти рук — я отметила это все, таков уж побочный эффект моей особой любви к порке. Должно быть, я переоценила своих друзей, понадеявшись, что они знают меня лучше. Позор! Они так и не узнали меня настолько хорошо, чтобы понять, что я не заинтересована ни в каких отношениях, ни с кем вообще в обозримом будущем.
— Неужели? — улыбнулась я ему, не будучи полностью уверенной, что глаза выражают то же самое. — Потому что я о вас ничего не слышала.
Я взглянула на Шарлотту, которая выглядела сконфуженной. Наступила неловкая пауза, и на мгновение я разрешила ей затянуться, пока, вздохнув, не плюхнулась на мягкую скамейку и не схватила меню. Я ненавижу противостояние и тягостную атмосферу, когда это связано со мной. Но я могу премиленько сыграть, а продержаться мне нужно всего лишь час, а то и меньше, прежде чем откланяюсь, сославшись на ранний подъем. Глазами я искала в меню глинтвейн и улыбалась про себя. Я могу хотя бы проникнуться праздничным настроением — все будет польза.
— Итак, кто что будет пить? Я угощаю.
Знаю, это прозвучало довольно бестактно, и, понятно, в этом не было вины несчастного Адама. Дело было в том, что, как говорится в любовных романах, мое сердце было разбито, и разбито не так давно. Нет, конечно, это не было сделано специально — люди, намеренно разбивающие сердца, относятся к категории наиподлейших ублюдков, и если бы вдруг я обнаружила, что влюблена в одного из таких ублюдков, было бы гораздо легче прервать отношения, взять себя в руки и двинуться дальше. Но Джеймсу удалось занять особое место в моей жизни и как другу, и как доминантному партнеру. А затем он резко прервал отношения, и я почувствовала себя выброшенной на свалку.
Не то чтобы отношения совершенно закончились, и не так, чтобы я была не в состоянии начать жить сама по себе. Если бы я захотела описать, что произошло, как говорят на телевидении, «ранее в жизни Софии», то по версии канала «HBO» это выглядело бы так: «Парень встречает девушку, он становится ее доминантом, девушка подсаживается на боль и унижения и влюбляется в парня; парень переполняется чувством вины по поводу того, как он издевается над девушкой и решает, что тоже влюблен; девушка замечает, что она наслаждается его господством. Вы воображаете, что скоро парень, смирившись с двойственностью своей натуры и возблагодарив свою счастливую звезду, придет к выводу, что девушка подходит ему как нельзя лучше»… Но, увы! Случилось не это. После недель переписки — шквала страстей и возбуждающей болтовни, которые сделали внезапно наступившее молчание еще более невыносимым — я пришла к выводу, что это надо прекратить ради моей же собственной безопасности. Последний раз я спросила его, может ли еще что-то быть между нами, и, приняв его молчание за весьма определенный ответ, сменила телефонный номер и поставила фильтр на электронную почту, так что все посланные им письма направлялись в корзину. Черт! После двух-трех недель я даже перестала проверять корзину по три раза в день на случай, если все же какие-то письма от него были. И это уже был прогресс, не правда ли?
Я осторожно, медленно попробовала идти своим путем. Но это было больно. И я почувствовала себя дурой. Страшной дурой. Поэтому на данном этапе я была счастлива существовать сама по себе, чтобы никто другой не пронюхал о моем идиотизме.
