Глава 1
Пусть холодно — никому до этого нет дела. Плохая погода не помеха парам, что танцуют далеко в горной сьерре под волшебным светом луны у ворот сарая, где в полумраке играет магнитола с единственной кассетой. «А что еще нужно для счастья?» — размышляла Карлота Амалия Басайне, наблюдая за парнями, которые дурачились в сторонке, поскольку им не досталось девушек для танцев. Она подумала, не пойти ли позабавиться вместе с ними, но потом решила, что сегодня хочет чего-то другого. Танцевать ей нельзя, это все знали: Карлота помолвлена с Рохелио Кастро, а значит, она теперь отрезанный ломоть. Посему никто из парней не осмеливался и близко к ней подойти, даже эти ребята, которые предпочитали развлекаться тем, что издевались над Давидом Валенсуэлой, награждая его подзатыльниками и тычками в спину с криками: «Закрой хлебало, каброн, а то муха залетит!» Они лишь недавно вернулись с побережья или из Соединенных Штатов, куда ездили на заработки, а те, кто оставался здесь, неплохо получали на сборе урожая индийской конопли и опиумного мака, а как же иначе — «золотой треугольник» день ото дня становился все могущественнее! Только простофиля Давид по-прежнему ходил в деревенских дурачках. Однако не такой уж он и дурачок, думала Карлота, не тащит же в рот букашек, не несет всякую чушь! Просто немножко заторможенный, не от мира сего — в общем, простофиля, но зато простодушный и милый в отличие от всех остальных. Давид размышлял, как поступить — ему всегда не хватало решительности, — а парни тем временем не переставали отвешивать ему тумаки и портить настроение. Спасаясь от издевательств, он приблизился к танцующим, но столкнулся с невестой Рохелио Кастро и зарделся под ее лукавым взглядом.
— Привет! — поздоровался Давид и хотел было пройти мимо, но, услышав голос Карлоты: «Давид!», встал как вкопанный. — Чего тебе? — спросил он испуганно, разинув рот, и девушка ответила:
— Пойдем танцевать! Началась новая песня, а Давид подумал о Рохелио Кастро; по слухам, он прикончил шестерых в Санта-Аполонии — или больше, чем шестерых? — во всяком случае, в Вердуго трупов было четыре. И тогда Давид сказал себе: «Лучше б ты вообще ее не замечал». Но отказываться от заманчивого приглашения не хотелось — да и кто из парней, обитающих в окрестной сьерре, отказал бы ей? Однако это означало бы посягательство на права жениха, что грозило большими неприятностями! Давид смущенно замялся. Девушка заглянула ему в глаза:
— Не хочешь? — И Давид увидел, как она облизнула губы розовым языком.
«О господи, одно дело, если бы ты сам ее пригласил, и совсем другое, когда она тебя чуть ли не силком тянет!» Но ведь отец наставлял его, что любовь опасна, смертельно опасна! Давид не раз слышал пение Карлоты в доме по соседству: «Как слиток с формой — я и мой Хуан!»; охотясь в горах — мама велела поймать броненосца, ей нужен жир, чтобы вылечить сестренку от кашля, — он часто представлял себе, как Карлота раздевается у него на глазах; многие годы мечтал о ее бархатистых зеленых глазах, о белизне стройного красивого тела! Девушка, похоже, знала об этом, а если не знала, то догадывалась: женщины всегда чувствуют, когда нравятся мужчине. Давид понурился, пробормотал:
— Ладно, — и покорно пошел вслед за ней к слившимся в танце парам — молодежь у них в деревне изысканным манерам не обучена.
Карлота расстегнула свою красную курточку, и они начали танцевать. Давид вел неловко, не решаясь прижать ее к себе, и девушка подзадорила его:
— Ну же, Давид, не будь таким застенчивым! Обними меня, иначе что это за танец!
И тогда они плотно прильнули друг к другу. А поскольку куртка Карлоты была расстегнута, ее груди уперлись в Давида, и у него возникла эрекция. Тут ему стало чертовски обидно: боже милостивый, ну почему так происходит, вот женщина, которую он любит, каждый день видит или слышит ее голос со двора и из кухни своего дома, и именно в такую минуту он должен сдерживать себя! Давид отставил ногу в сторону наподобие известного комика Кантинфласа — разве не предупреждала его мать, что грешно касаться того места! — да только в молодой крови мудрость выкипает; в конце концов, Давиду и двадцати еще нет, а Карлоте только недавно исполнилось шестнадцать. И очень скоро он перестал сопротивляться желанию и всем телом прижался к девушке.
Холод стоял немилосердный, но собравшиеся либо пили, либо танцевали, и непогода им ничуть не мешала. Сквозь легкий туман Давид наблюдал, как многие пошатывались после долгого потребления мескаля местного производства. Тогда он закрыл глаза и погрузился в ощущения чуть влажного ушка Карлоты, ее притиснутых к нему ног, аромата волос. «Ах, как я хочу тебя в жены, — думал Давид, — давай уйдем сегодня вместе прямо ко мне домой, или сбежим в Дуранго, или в Кульякан, туда добираться ближе, можем полететь на самолете или даже уехать верхом!» Карлота Амалия полегоньку подогревала его пыл; нельзя сказать, чтобы сосед вызывал у нее восторг, но, во всяком случае, не был неприятен — довольно привлекательный, опрятный. Жалко только, что ненормальный. Опять же, помолвка с Рохелио Кастро лишила ее возможности заигрывать с другими парнями; два заезжих молодца, не пожелавшие считаться с местными обычаями, уже поплатились жизнью за это. Когда она была совсем маленькой, Давид ей очень нравился, но по мере взросления Карлота стала обращать внимание на его странности и недостатки, о которых говорили люди и которые делали юношу таким непохожим на всех остальных: постоянно открытый рот, слишком крупные передние зубы… Жаль, жаль! Однако сейчас Карлоте хорошо с ним; она не собиралась заходить так далеко, но поддалась упоительному танцу, который возбуждал ее все больше; в итоге ей даже пришлось начать разговор, чтобы сохранить хотя бы видимость соблюдения приличий.
— Я слышала от Дуке, что ты убил трех диких кроликов подряд тремя камнями. Ты в самом деле умеешь так метко бросать?
— В общем, да, более или менее. — Давид прикидывал в уме, сколько у них могло бы родиться детишек; пожалуй, четверо: две девочки и два мальчика.
— Аты любишь кроличье мясо? — не унималась Карлота.
— Люблю. — Лучше шесть девочек и шесть мальчиков. — А оно тебе больше нравится тушеное или жареное?
— Тушеное, а тебе?
— Жареное. А ты можешь попасть камнем в крысу с десяти метров?
— Не знаю, не пробовал.
— А в тарантула?
— Ну, этих тварей я просто давлю ногами!
Давид совсем потерял голову, все недавние сомнения и неуверенность куда-то улетучились. Он держал в своих объятиях неземное тело женщины и наслаждался ощущением приближающегося оргазма. Карлота, чувствуя его мужскую упругость, спохватилась — это уж слишком, всему есть предел, лучше продолжить беседу о кроликах, однако, с другой стороны, ей тоже стало невмоготу сдерживать себя, да их и не видит никто, они танцуют в темном уголке, а потому позволила ему вести себя все дальше, дальше, дальше… Внезапно Давид, достигнув кульминации, круто выгнулся у нее в руках, так, что, казалось, позвоночник вот-вот переломится. Сильно запахло спермой, и немного испуганная Карлота успокоительно погладила его по шее:
