Глава 1.
Справа народ табгач был врагом, слева народ тогуз-огузов был врагом, кыргызы, курыканы, тридцать татар, кытаи и татабы – все были врагами.
Малов С.Е. «Памятники древнетюркской писменности»
1.
Артем Калашников откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Без паники! Это всего лишь формальность, что-то вроде интеллектуальной разминки. Я пять раз пересчитывал дерево вариантов, ошибка исключена. Пусть я до сих пор не понимаю, как это у меня получилось, но в тот день я действовал наилучшим образом.
Наилучшим из возможных, со вздохом поправил себя Калашников.
– Начнем? – спросил Гринберг, окинув собравшихся долгим взглядом.
Калашников печально кивнул. Сидевший справа от него Павел Макаров неопределенно хмыкнул. Семен Лапин ограничился тем, что довольно ухмыльнулся в бороду.
– Вы готовы, Нея? – снова спросил Гринберг, обращаясь к пятому и последнему участнику этого странного совещания. Калашников приподнял голову и увидел, что Нея Миноуи все еще стоит около своего кресла. Стоит и пристально смотрит прямо на него, Артема Калашникова.
Калашников опустил глаза и скрипнул зубами. Надо же, как уставилась, подумал он с неожиданной злостью. Как на дикаря из двадцатого века, только что во всей красе проявившего свой необузданный нрав. Дожили; уже инопланетянки с внешностью Снежной Королевы рассматривают меня, точно какую-то диковинку!
Калашников фыркнул и мрачно выпятил подбородок. Ладно, подумал он. В конце концов, я сам во всем виноват.
– Теперь готова, – ответила инопланетянка инопланетным же голосом, мягко заполнившим собой всю комнату. – Начинайте!
Господи, подумал Калашников, у которого от голоса Неи мурашки побежали по спине. И с этой повелительницей пространств мне предстоит работать?! Где были мои мозги, когда я заявку для ЦСУ составлял? Ну что мне стоило добавить еще один пункт, чтобы мой новый сотрудник был человеком?!
Одна надежда, усмехнулся Калашников. Может быть, меня не только осудят, а еще и расстреляют.
Свет в комнате погас, и в то же мгновение Калашников повис под потолком громадного конференц-зала, в непосредственной близости от широкой светящейся спирали, обвивавшей изнутри сферический купол. Посмотрев вниз, Калашников заметил маленькую фигурку в серебристо-сером костюме, уверенно шагавшую к светящейся изнутри прозрачной трибуне, высеченной, согласно бадарамхаз-карамхским легендам, из цельного алмаза, которые предки нынешних обитателей планеты выращивали в течение тысячи лет. Так и есть, подумал Калашников; галактический конгресс «За свободу совести», девятнадцатый день второго месанта шестьсот двадцать седьмого сеза пятьдесят второй галактической эпохи. Сейчас я взойду на трибуну, и начнется потеха.
– Звездный Пророк, – проскрежетал под сводами зала синтетический голос, – духовный лидер Технотронной Церкви!
Человек в серебристом костюме взошел на трибуну, вспыхнувшую под его ногами радостным желтым светом, и повернулся лицом к погрузившемуся в полумрак залу.
– Разумные существа, – начал он и слегка нахмурился, словно засомневавшись в своих словах. – Возлюбленные братья и сестры мои! Вы, собравшиеся в этом зале, лучшие представители самых могущественных религий Галактики! Ответьте мне искренне и прямо: безгрешны ли вы?
По залу пронесся неясный гул, который при всем желании нельзя было посчитать положительным ответом.
– Но как же так? – развел руками человек на трибуне. – Разве ваши боги не желают добра? Разве бессильны они, раз позволяют своим же служителям совершать поступки, прямо и недвусмысленно запрещенные каждому верующему? Или, быть может, ваши боги просто оставили вас? – Звездный Пророк замолчал и склонил голову набок, скептически рассматривая всколыхнувшуюся перед ним многотысячную толпу. – Мне очень жаль, но так оно и есть. – Звездный Пророк несколько раз сокрушенно кивнул. – Эрэс, над которым не занесена длань господня, обречен пребывать во грехе. Сердце мое полно жалости…
Калашников от удивления приоткрыл рот: ему показалось, что на глазах у Звездного Пророка блеснули слезы.
– … и я не могу, подобно вашим богам, предоставить вас вашей страшной судьбе, – неожиданно повысил голос Звездный Пророк. – Я прибыл сюда с радостной вестью: на свете есть бог, который любит нас! Бог, который никогда не оставит ни одного из возлюбленных чад своих; бог, который не даст вам оступиться в минуты радости и заставит вас идти дальше в минуты скорби. Отныне каждый эрэс сможет вкусить блаженство праведного существования, сможет воплотить в жизнь истину своей веры! Каждый, – Звездный Пророк сделал еще одну паузу, а потом внезапно понизил голос, – кто примет на себя опеку Технотронной Церкви и тем самым позволит Богу заговорить с ним на понятном каждому языке. На языке наших боевых роботов!
Если до этих слов зал походил на растревоженный улей, то сейчас в нем словно взорвалась бомба. На мгновение под куполом воцарилась жуткая тишина, почти сразу же растрескавшаяся на отдельные вскрики и глухие проклятья. Потом поднялся все нарастающий гул, и наконец раздался крик, которого, видимо, и добивался Звездный Пророк:
– Богохульник! Смерть ему!
– Смерть! – подхватил слаженный хор по меньшей мере сотни голосов.
Калашников посмотрел на голос и увидел, что сорвавшиеся со своих мест эрэсы, похожие на карликовых динозавров, стремительно бегут по проходам в сторону трибуны. Над их головами на манер красных флагов колыхались вздувшиеся гребни, из широко раскрытых зубастых ртов высовывались длинные раздвоенные языки. Броневерцы, подумал Калашников; хорошо, что там, в зале, у меня не было времени их рассматривать. Сбежал бы, в ту же секунду сбежал!
Звездный Пророк воздел руки к потолку и громко воскликнул:
– Тяжки грехи ваши; страшно далеки вы от бога! Но даже у вас есть надежда!
Калашников перевел взгляд вправо, туда, где на отведенных им синих рядых располагались главные герои предстоявшего побоища. Коренастые, коротко стриженные гуманоиды, все как на подбор одетые в подпоясанные веревками длинные рубахи, мрачно смотрели на озверевших броневерцев. Возвышавшийся посреди этой молчаливой толпы главарь раскрыл рот и отдал короткую команду. «Задержать», – услышал Калашников лишенный интонаций перевод.
Звездный Пророк коротко поклонился ошеломленному всем происходящим залу и сошел с трибуны. В ту же секунду первый из ящеров-броневерцев выскочил на сцену и бросился на Пророка с явным намерением свернуть тому шею. Пророк покорно опустил руки и криво усмехнулся; ящер протянул к нему две когтистые лапы, дернулся всем телом и упал лицом вниз. В его спине по самую рукоятку засел тяжелый метательный топор.
