«Экзорцизм – (в русской православной церкви – отчитывание) англ. exorcism, от лат. exorceo, „изгонять“: изгнание злого духа (беса, дьявола), овладевшего волей человека. Совершается именем Божиим при помощи вербальных формул и сакральных действий.»
Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень…
Если не хочешь нести скорби, не берись помогать одержимым бесами.
Пролог
Полуразрушенный монастырь парил над озером, как мираж над знойными песками пустыни. Сквозь круто спускавшиеся к воде голые деревья были видны потрескавшиеся стены. Кое-где лес уже отвоевал себе место в красной кирпичной кладке. Мелкий кустарник нахально полз вверх по стенам. Через поврежденный купол главного собора, возвышавшийся над деревьями, проросли березки, еще слабые, еще не набравшие силу, чтобы развалить корнями старые стены.
Смешанный лес пестрел зеленью огромных елей. К озеру по крутым склонам сбегали осины и березы, казавшиеся особенно голыми и беззащитными на фоне хвойных великанов. Снег лежал только в низинах и под деревьями, там, где солнце пока не съело его. Середина озера освободилась ото льда, ветер гонял по серым волнам барашки, но берега были скованы потемневшим панцирем. Удлинившийся к середине весны день заканчивался, солнце падало в лес и сумерки укрывали поросший камышом и осокой противоположный берег, сливая детали в одну сплошную темную полосу.
Почти на самом берегу, на очищенном от сгнивших прошлогодних листьев клочке сухой земли, стояла ярко-зеленая, с синим тентом палатка. Полог был откинут. Парень и девушка лет восемнадцати, накрыв плечи спальником, сидели, обхватив колени, глядя на догорающий закат. Вечерний морозец уже пощипывал щеки. Рядом с палаткой лениво тлели два положенных крест-на-крест бревна.
– Ну, правда, здорово? – спросил парень.
– Здорово то здорово, только послезавтра зачет сдавать, так что это последняя ночь, – ответила девушка. – И если ничего не будет – ничего не получишь!
Парень огорченно вздохнул.
– А звезды разве не волшебные здесь, а монастырь, а озеро?
– А где обещанный снежный человек, а где языческое капище Капище – от «капь"(идол), место совершения культовых обрядов, поклонения духам, божествам у язычников.? А где крокодилы? Пусто, как в холодильнике перед стипухой!
Парень засопел.
– На месте капища монастырь построили, а крокодилы спят зимой.
– Ничего знать не хочу, – девушка, повернувшись, чмокнула парня в нос, – не будет крокодила – ничего не будет!
Ночь накрывала озеро, как фокусник накрывает плащом цилиндр со спрятанным кроликом. На западе еще догорал закат, а мелкие северные звезды, светлячками отражаясь в темной воде, уже рассыпались по небу, словно бусинки с разорванного ожерелья. Девушка встала, потянулась, пошуровала в углях палкой, подбросила сухих веток и, осторожно ступая по раскисшей земле, подошла к озеру. Потемневший лед заканчивался возле самого берега, и прозрачная вода облизывала мелкий песок. Парень повесил над разгоревшимся костром чайник и, подойдя, обнял ее за талию и положил голову на плечо. Девушка потерлась щекой о его щеку. Костер отбрасывал на ноздреватый лед их слившиеся тени. Из-за леса на другом берегу вставала огромная желтая луна.
– Ладно, не расстраивайся. Вот приедем сюда на Ивана Купалу…
– У-у, – тихонько подвыл парень, – это ж в июле!
– А кому сейчас легко?
Лунный свет, призрачный и таинственный, залил озеро и берега. Ветер стих, слышалось только потрескивание веток в костре.
– Фантастика, – пробормотал парень.
– Не подлизывайся.
– У меня спальник большой. Знаешь, как холодно одному.
– Уговор дороже денег! Все, – девушка глубоко вздохнула и решительно сняла руки парня со своей талии, – пойдем-ка спать.
Она повернулась к палатке, и тут лед в нескольких метрах от них внезапно треснул, вспучился, словно от подводного взрыва, и с гулом разлетелся кусками. Огромное черное тело, извиваясь в брызгах и пене, взметнулось в воздух. На миг оно зависло, окруженное сверкающим ореолом льдистых осколков и воды, и рухнуло на лед, с громким треском проломившийся под его тяжестью. Мелькнул мощный гребнистый хвост, бешено дробящий остатки льдины, и скрылся среди бурлящей воды и ледяного крошева.
Парень пришел в себя первым. Он лежал на спине в подтаявшем снегу, девушка барахталась на нем, пытаясь встать и неистово визжа. Парень прикрыл ей рот ладонью. Визг прекратился.
– … твою мать, – сказал парень и тут же отдернул руку, – ты чего кусаешься?
– А ты чего ругаешься?
– Зато я не визжал, как резаный. Слезь с меня.
Девушка встала и, не отрывая глаз от пробитой во льду полыньи, подала ему руку. Парень, не видя ее руки, встал на ноги, упираясь в грязь ладонями.
– Слушай, а кто это так прыгнул?
– Золотая рыбка, – пробормотал он, держа на весу измазанные ладони и пытаясь через плечо рассмотреть, насколько промокли джинсы. – Штаны намочил…
– Ой, нас чуть не сожрали, а ты про штаны.
– Просто он нас подслушал, и ему стало меня жалко. Вот он и показался.
Парень подошел к срезу воды и, опасливо косясь на полынью, вымыл руки.
– Кто показался?
– Крокодил!
Девушка покачала головой.
– Жалостливый крокодил, – то ли утверждая, то ли спрашивая, сказала она и пошла к палатке.
– Ты куда?
– Спать хочу. Замоешь джинсы – приходи. А вдвоем точно не замерзнем в твоем спальнике?
Парень расплылся в счастливой улыбке.
– Нет, вдвоем нам некогда мерзнуть будет, – сдерживаясь, чтобы не заорать во все горло, рассудительно сказал он.
Глава 1
Поздним апрельским вечером аэровокзал был почти пуст. Сувенирные палатки, кассы и справочные были давно закрыты. Чуть влажный после уборки пол блестел, отражая фигуры редких пассажиров, слоняющихся в ожидании автобусов на ночные рейсы. На втором этаже в баре за столиком сидели двое. Сонный бармен, по привычке протирая бокалы, ждал, когда клиенты уйдут и можно будет хоть часок вздремнуть. Один из посетителей, пожилой мужчина с круглым добродушным лицом, протирая замшевой тряпочкой стекла очков в тонкой оправе, подслеповато щурился на собеседника. Его плащ лежал на соседнем стуле, шерстяная водолазка под темно-серым пиджаком добавляла объема тонкой шее.
– Ну что вы, что вы, – легкий акцент выдавал в нем иностранца, – пан не должен благодарить меня. Я только посланник. Я передам всем братьям вашу благодарность. Ведь нам это …м-м…, пся крев, в радость и удовольствие. Да, удовольствие поделиться знанием. У нас с вами один Господин, что у православных, что у католиков, и разобщенность конфессий ему не мешает.
