Книга Ностальгия - Игорь Поль

1

Над нашей наспех выдолбленной траншеей, где мы сидим на корточках, прижавшись спинами к стене из сухой красноватой земли, летают рои рассерженных насекомых. Поверх брустверов, едва не задевая их осыпающиеся края, сердито гудят трассы очередей из пулеметов пятидесятого калибра. Мы пьем из мягких фляжек теплую воду и молимся своим богам, у кого они еще остались. И под адский грохот начавшейся артподготовки мы засыпаем сном праведников, и все, как один, видим один и тот же цветной сон. В этом сне мы, сосредоточенные и целеустремленные, как муравьи, бежим вдоль траншей к блиндажам, кое-как укрытым рваными маскировочными сетями. В мутной полутьме мы выхватываем из ящиков штурмовые винтовки М160, набиваем подсумки магазинами и гранатами и торопливо, на бегу, цепляем к амуниции саперные лопатки и штык-ножи. Во сне нам совсем не страшно – ведь это все не по-настоящему, мы выбираемся на бруствер и сноровисто перебегаем на первый-третий к рубежу атаки, не обращая внимания на грохот разрывов и рев штурмовиков над нашими головами. Мы видим вокруг на сотни метров, прямо сквозь жирный дым и напалмовые сполохи. Мы слышим шорох мышей в подвале разбитого дома по соседству. Мы получаем инструкции по дешевым маломощным переговорникам и знаем наперед, что будет с нами в ближайший час. И с падением последней мины впереди мчимся в атаку, прыгая по исковерканной взрывами палубе, стреляя на ходу в горящие скелеты зданий, часто припадая на колено, чтобы выпустить заряд из подствольника. Во сне мы – снова настоящие морпехи, безбашенные убийцы, затычки в каждой дырке, море по колено. Мы бежим прямо на дульные вспышки, которые мелькают из дыма перед нами, навсегда спотыкаясь о трассеры, перепрыгивая через убитых, не обращая внимания на огонь снайперов. И чем ближе к нам оскаленные каменные морды, тем яростнее мы бежим, и вот уже в груди поднимается непонятное чувство, и оно гонит нас по разрушенным лестницам вверх, и мы швыряем гранаты в обугленные оконные проемы и стреляем в упор по маленьким фигуркам, которые поднимаются нам навстречу из черных глубин, не разбирая толком, кто перед нами. «У-бей, у-бей, у-бей, у-бей» – вместе с кровью стучит в наших головах тяжелый ритм. В упоении мы кидаемся наперерез струям свинца, мы вопим без слов, перекрывая выстрелы криками, и сыплем впереди себя длинными очередями, а когда пустые магазины отлетают в стороны, мы бросаемся врукопашную и разбиваем легкие приклады наших неженок М160 о чьи-то груди и головы. Мы чувствуем вкус металла во рту от своей и чужой крови. Мы растекаемся по перекошенным плитам коридоров неудержимой волной, мы выхватываем ножи и лопатки и в слепой ярости режем и кромсаем, топчем еще живых, стремясь достичь того, что горит в наших мозгах пульсирующей красной линией. И когда достигаем, то нас не стронуть с этой линии даже танком. Прячась за разбитые кровати, перевернутые шкафы и почерневшие стены, мы вцепляемся в эту линию зубами. И один за одним докладываем о выполнении задачи. И нам так жаль, что приходится уходить, оставлять эту волшебную границу, но уже закованные в броню дружественные фигуры сменяют нас, и вновь хлопают минометы, заволакивая дымом и пылью улицу впереди, и штурмовики один за одним с ревом сваливаются сверху, обрушая вниз половинки домов и, как соломинки, раскидывая стволы деревьев в сквере.

Мы возвращаемся обратно, обходя немые фигуры, подбирая своих ненастоящих раненых и невзаправдашних убитых. И бронированные фигуры больно хлопают нам по плечам и спинам и что-то шевелят губами из-под поднятых лицевых пластин. Но мы не можем разобрать ни слова, наши уши настроены только на сигналы наушника, и мы равнодушно обходим сияющих великанов и спешим почистить винтовки и вновь уложить их в зеленые ящики. Ведь мы получили команду «отбой», а даже во сне мы привыкли выполнять все полученные команды. Нам даже доставляет удовольствие выполнять их, ведь это все не на самом деле и сами мы – ненастоящие.

Двое морпехов преграждают мне путь. «Дружественные цели», – шепчет кто-то внутри меня. Я обхожу их по большой дуге, но морпехи упрямы. Они тянут меня к себе. Они что-то кричат мне, и мне кажется, что я слышу их крик, словно придушенный подушкой. «Садж! Трюдо!» – орут мне на ухо, и я ухожу прочь, потому что выбился из графика и потому что внутри что-то болезненно отзывается на эти крики.

А затем мы снова просыпаемся внутри траншей, и запоздалый ужас наваливается на нас. И мы тихо скулим, скорчившись на замусоренной земле, сжав свои головы грязными руками со сбитыми в кровь ногтями. И мы никакие не морпехи, мы больше недостойны этого звания, нас лишили права называться так, потому что мы – оставшиеся в живых бойцы роты «Альфа» Третьего дисциплинарного батальона Имперской миротворческой группировки, планета базирования Шеридан.

2

Мою подругу зовут Ника. Она моложе меня почти на двадцать лет. Целеустремленная, как пуля, с длинными ногами и потрясающе вылепленным лицом. Ника звонит мне в офис и спрашивает своим прерывистым контральто, при звуках которого у меня сладко щемит в груди: «Ив, чего бы ты хотел на ужин?» Ее лицо среди разбросанных папок с бумагами, мерцающего голодисплея, прозрачных макетов оборудования, кучки сувениров вокруг недопитой чашки остывшего кофе, словом, среди бардака, царящего на моем столе, выглядит, словно неземное видение. Она с улыбкой ждет, склонив голову набок и рассматривая меня своими умными, чуточку ироничными глазами, пока я откинусь на спинку кресла и с хрустом потянусь, закинув руки за голову. Что поделать, я никогда не отличался воспитанностью. То, что мне всегда везло с женщинами, скорее следствие моей дикой необузданности, чем умения сознательно подать себя в выгодном свете.

– Тебя, моя сладкая, – наконец мурлычу я, нимало не греша против истины. Нику просто невозможно не хотеть, даже если ты дал обет безбрачия и у тебя не все в порядке с осуществлением желаний.

– Ну кто бы сомневался, – довольно улыбается Ника. – А на столе?

– И на столе, – отвечаю я со смешком.

– Ну тогда я закажу мяса. Ужасно соскучилась по свинине. Просто вижу ее наяву!

– Дорогая, я оскорблен до глубины души! – возмущаюсь я. – Ты соскучилась по банальной свинине! Я ожидал, что ты скажешь что-то вроде «я жду – не дождусь, когда ты вернешься», или «мне без тебя грустно…», или, на худой конец, «я соскучилась»!

Ника хихикает. Склоняется ближе к экрану. Показывает мне язык.

– Сначала ужин, – говорит она, смеясь. – И вообще, ты поразительно однообразен! Есть ведь интересные вещи и кроме секса.

– Например? – притворно удивляюсь я.

– Например, автомобильная выставка в Паблик-Сити. Отличная тусовка, много музыки, бесплатного вина и нужных людей.

– Милая, ты же знаешь – любым полезным контактам я предпочту часок-другой в твоем обществе. Тет-а-тет.

– Увы, дорогой… Именно поэтому твой бизнес – скорее хобби, чем средство для зарабатывания денег. Если бы ты меньше времени барахтался в постели, мы бы уже ездили на «корвете-элит».