ЧАСТЬ I Фенрир фюрера
Карпаты. 1944 год
Голова с глухим стуком покатилась в дальний темный угол кабинета.
— Енто ничаво, — сказал батька Ковпак, вытирая шашку о полу эсэсовского мундира, ладно облегавшего обезглавленный труп. — Ты, Мыкол, не журысь, чай привык по-интеллигентному, из нагана в затылок, а мы по-казацки — вжжжик и готово, — продолжил партизанский командир и хитро подмигнул собеседнику, облаченному в потертую форму лейтенанта Вермахта.
— Да по хрен мне это, батька, — мрачно ответил Ковалев и вышел на замковую галерею. «По-интеллигентному, — усмехнулся он про себя, — видал бы ты, друг дорогой, что китайские товарищи с японскими „языками“ на допросах вытворяли — любо-дорого».
Вспомнилась Маньчжурия — бои и кровавый туман застенков. Самураи держались, конечно, стойко. Ничего не скажешь, закалка кастовая вековая дорогого стоит. Только китайские заплечных дел мастера не чета васькам-костоломам российским, которые частенько забивали допрашиваемых до смерти, не дав тем и слова сказать.
Потому-то косоглазые спецы так высоко ценились чекистами еще с Гражданской. Они никогда не позволяли эмоциям одержать над собой верх — тянули жилы из своих клиентов, пока не выцеживали последнюю, самую сокровенную тайну военную. И даже потом, чисто из любви к искусству, могли длить агонию пленников неопределенно долгое время. «Да, мастера, ничего не скажешь», — уважительно помянул их мысленно Николай.
Во дворе замка между тем продолжалась потеха — хлопцы смачно рубали сдавшихся сдуру в плен немцев. Кто без затей, как батька. А кто и с выдумкой — по кусочкам. Командиры не препятствовали, у каждого ведь почти враги сожгли родную хату. Как же тут не лютовать?
Однако командный состав Ковалев от расправы бережно сохранил (только коменданта батька успел-таки порешить). Теперь всю эту эсэсовскую сволоту предстояло подвергнуть форсированному допросу. Вот тут знания и навыки, полученные от китайцев, Ковалеву и должны были сослужить добрую службу. Он почувствовал, что в мозгу засвербило озорное любопытство: а долго ли эти сверхчеловеки продержаться сумеют? И кто из них первым расколется?
Пока все шло строго по плану. Гитлеровцы никак не ожидали (на чем и строился расчет), что здесь, глубоко в тылу, их настигнет внезапная и жуткая смерть. Бой был коротким. Потери среди партизан минимальны. Подземные катакомбы взяты под контроль бойцами Ковалева. Хлопцам батьки там делать нечего. Ведь как раз погреба старинного замка и были главной целью лихого рейда партизан и спецгруппы НКВД.
Николай закурил. Закатное карпатское солнце багровело на кончике папиросы. Древняя твердыня орлиным гнездом нависала над глубокой пропастью. Внизу холодно поблескивала горная речка. Ковалев пристально вгляделся в ее изогнутое сабельное лезвие, рассекавшее антрацитно-черные скальные породы, и на него повеяло смертью. Где-то совсем рядом точно таилась скрытая угроза. Чуять такое он был обучен.
«А что там батька в кабинете творит, как бы чего не напортачил», — пронзила, как скрежет по стеклу, мысль. Ковалев заглянул в дверь. Батька самозабвенно, с гиканьем и посвистом рубил гобелен, на котором фюрер, оседлав единорога, копьем поражал красного дракона. Гитлер был в блестящих латах, усики боевито щетинились из-под приподнятого забрала. А дракон оказался ощеренным и горбоносым. Чувствовался намек на его расовую неполноценность. Истекая кровью, легендарный зверь скреб когтями, высекая искры из склона некой волшебной, судя по всему, горы.
— Твою-то мать, — вдруг выдохнул Ковпак. И было от чего. Сквозь вихрь лохмотьев, в которые превратился гобелен, Николай увидел массивную стальную дверь.
Москва. Лубянка. 1944 год
Неделю назад Ковалев получал последние инструкции в кабинете, декорированном совсем другими гобеленами. На них — колонны советских физкультурников шествовали мимо ступенчатой громады зиккурата с надписью ЛЕНИН.
— Будет тебе, Коля, гауляйтеров мочить, — сказал, улыбчиво сверкнув стеклами пенсне, Берия. — И другие у нас стрелки, чай, найдутся, тут большевики без тебя обойдутся. А для тебя посерьезнее дело имеется.
Николай отрешенно и преданно глядел сквозь собеседника стальными глазами. Для Берии он по-прежнему, несмотря на долгие годы совместной борьбы с врагами партии и народа, оставался загадкой. Обычно нарком с людьми-загадками не чикался — просто стирал их в лагерную пыль, и вся недолга. Но Колян был уникален, его подготовка позволяла решать задачи такой сложности, что любой другой в недоумении отступился бы. А этот, бывало, пыхнет беломориной, сощурится лукаво и враз найдет выход из самой вроде безнадежной засады. Вот и теперь, кого, спрашивается, было посылать в логово карпатского зверя? Кроме него — некого. Берия поправил пенсне и продолжил:
— После этого задания, похоже, у всех нас другая жизнь начнется. Ну да ладно, об этом потом. А пока что ты, товарищ дорогой, отправишься в расположение партизанской армии батьки Ковпака. Возьмешь с собой бойцов попроверенней, понадежней. Таких, чтоб не обосрались, если что не соответствующее диамату увидят. Только матерых подбирай.
Ковалев в отличие от многих и многих служил Берии не за страх, не за пайки и дачи, не за румяных пролетарских девок даже. Он был по-настоящему увлечен строительством великой, более того, величайшей, без всякого сомнения, в истории человечества Империи. Он знал, что все в этом деле неспроста — и зиккурат, и мумия, и миллионы лагерных рабов, и этот хитрый прищур сквозь пенсне. Его обладателя Николай ценил за выдающийся организаторский талант и потрясавшую даже его широту кругозора. А что касаемо щепок, которые летели при рубке леса, на месте которого и будет воздвигнута новая вавилонская башня, так на то они и щепки. Доля у них такая в историческом процессе.
— Есть, понимаешь ли, в Карпатах замок один старинный, с давней репутацией нехорошей, — продолжал между тем Лаврентий Палыч. — Там всякая чертовщина уже лет пятьсот творится. Так вот, эсэсовцы в нем лабораторию секретную создали. Они ребята непростые — решили черта в свою арийскую колесницу запрячь. Ан нет, пролетарскую телегу потащит… — Тут Берия хохотнул, довольный шуткой, и, плотоядно облизнувшись, продолжил: — Ковпаковцы все подходы к замку уже разведали, так что фрицев возьмете тепленькими. Зэки у них там содержатся, между прочим. Над ними опыты проводят. Твоя задача — оперативно выяснить их цель и как далеко они зайти успели. Результаты должны быть через неделю у меня. В живых никого не оставлять. Замок взорвать к свиньям собачьим. Батька, само собой, не в курсе, для него это просто операция в рамках подготовки к победоносному наступлению Красной Армии. Все, пока тебе информации достаточно.
Ковалев всем видом дал понять, что и вправду достаточно. Тем не менее Берия не поверил.
— Что, думаешь, как в сказке — пойди туда, не знаю куда? — поддел он несгибаемого диверсанта. И тут же по-отечески успокоил: — Нет, все же попроще. Куда идти, тебе теперь известно, а вот что ты мне сюда привезешь, того и я пока не ведаю…
