Глава 1
СОВЕТСКИЙ ШПИОН
Газета «Русский курьер»:
Правительства Великобритании и Франции признали тайный договор от 1915-го года, согласно которому России отходил Константинополь, западный берег Босфора, Мраморное море и Дарданеллы, часть Западной Анатолии с Трапезундом и всё Армянское нагорье с Карсом, Эрзерумом, Ардаганом и озером Ван.[1]По всей видимости, «Антанте кордиаль»[2]не хватало ни сил, ни духу решиться на новую Дарданелльскую операцию. Но торг союзники вели азартно — Франция вытребовала юг Османской империи, англичане присмотрели для себя Ирак, а Италия нацелилась на Измир. Верховный правитель Русского государства, Генштаба генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов согласился с территориальными притязаниями союзников…
Западная Фракия,[3] р. Места. Июль 1918 года.
Разрывные пули мерзко щёлкали в потёмках, прыская синеватыми вспышками. Хотелось вжаться в горячую, пыльную землю, спрятаться от стали разящей, но дух был сильнее плоти — штабс-капитан Кирилл Авинов ползком сменил позицию, волоча за собою «люську» — ручной пулемёт «льюис». Обсыпая землю с бруствера, спрыгнул в траншею. Под пыльными сапогами захрустели стреляные гильзы и обглоданные скелетики копчёных селёдок, громыхнула пустая банка из-под корн-бифа.[4]Жёлтый скорпион в панике кинулся прочь, быстро-быстро перебирая полупрозрачными лапками.
— Кузьмич! — позвал Кирилл.
— Туточки я, ваше-блародие, — откликнулся ординарец. — Кхым-кхум…
— Патроны давай!
— Да это ж нам зараз…
Клацнув, встал на место толстый диск магазина. Уперев сошки, Авинов взялся за приклад пулемёта. Переступив, он вляпался в свежее дерьмо.
— А, ч-чёрт!
— Никак грека насрал, — определил Елизар Кузьмич. — Феодосис на это дело дюже способный!
— А лопатой нельзя было поддеть да выбросить? — раздражённо рявкнул штабс-капитан.
— Грека! — развёл руками денщик. Дескать, что уж с ними поделаешь? Такими уродились…
Развиднелось. Болгарские солдаты,[5]перебегавшие в предрассветных сумерках, выделялись смутными чёрными тенями, уродливыми и горбатыми мазками-кляксами, забрызгавшими серый холст. Отлогий берег Месты сплошь зарос шибляком — чащобным кустарником да хилыми деревцами — дубками, можжевельничком, шиповником, фисташкой, миртом. Болгары ломили сквозь заросли на полусогнутых — лиц было не разобрать, только розоватые блики проскальзывали по стволам «манлихеров». Зато крику было…
Бойцы 1-й болгарской армии орали надсадно, протяжно, отчаянно, словно падая в пропасть: «А-а-а-а-а-а!..»
Авинов прищурился — саженей двести до «братушек», не меньше.
— Батальо-он! — прорезался голос Железного Степаныча — полковника Тимановского. — Готовьсь!
Марковцы[6]тут же защёлкали затворами. Вскинулись штыки, едва отсвечивая в зоревых лучах. Полтораста саженей.
— Первая рота, цельсь!
— Вторая рота-а!..
— Третья-а…
Кирилл прислушался: Кузьмич смутно бурчал о «славянушках-иудушках» — мы их-де от турка ослобонили, а они немакам муде лижут…
Авинов вобрал в грудь побольше воздуха, пропахшего миртом, и медленно выдохнул. Сто саженей… Пятьдесят…
— Батальон! Огонь!
— Пли!
— Рота… пли!
Хлопки выстрелов слились в нестройный залп — шатавшиеся фигурки болгар, набегая, вскидывались и валились.
— Пулемёты, огонь!
«Льюис» затрясся, словно в приступе ярости, злобно плюясь свинцом. Грохнул второй винтовочный залп. Крики болгар взвились, истончаясь до воя. А на левом фланге уже дрожала земля под копытами казачьих коней.
— Шашки — вон! — разнеслась команда. — Намётом!
Подбадривая себя криками да свистом, донцы есаула Валноги поскакали на врага, разворачиваясь в лаву. Ни к селу ни к городу вспухло в небесах белое шрапнельное облачко, и больше неприятельская батарея не стреляла — Особая дивизия Русского легиона чести[7]заняла болгарские позиции.
— Братушки! — неслось оттуда. — Братушки!..
Казаки крутились, сноровисто работая плетями, сгоняя пленных в кучу, гуртуя человеческое стадо. Батальная сцена удалась. Занавес.
Авинов устало похлопал себя по груди, по бокам, стряхивая пыль, и поправил фуражку.
— Отстрелялись, кажись, — бодро высказался Кузьмич. — Кхым-кхум…
— Отстрелялись… Не задело?
— А от хрена с морквой! — Исаев гордо продемонстрировал дырку в рукаве. — Мазилы…
