Сорок первое тысячелетие.
Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — Повелитель Человечества и властелин мириадов планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, и ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по-настоящему. Даже в своем нынешнем состоянии Император продолжает миссию, для которой появился на свет. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его на бесчисленных мирах. Величайшие среди его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы Планетарной Обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов. И много более опасных врагов. Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить.
Забудьте о достижениях науки и технологии, ибо многое забыто и никогда не будет открыто заново.
Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, о взаимопонимании, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие, да смех жаждущих богов.
1
Пол и стены медицинского бункера были выкрашены в темно-зеленый цвет, и кровь казалась просто темной водой, собиравшейся в лужицы под кроватями.
— Он в дальнем конце, — сказала санитарка. На ее сером от усталости лице, казалось, жили одни глаза.
— Тогда поторопимся, — отозвался полковник Дал'Таркен.
Санитарка повела полковника между рядами коек. На каждой лежал раненый — обмякший в полузабытьи под действием успокоительных или же кривившийся от боли, пока санитар перебинтовывал его раны. Некоторые находили в себе силы кивнуть или даже отсалютовать проходящему мимо них полковнику, и он отвечал на приветствия, на миг встречаясь с ними взглядами. Однако внимание большинства из тех, кто оставался в сознании, было приковано к мужчине, шагавшему вслед за полковником. Огромный, в доспехах из серого металла — ничего подобного гатранцы не видывали, пока не попали в этот мир. Несомненно, он был один из тех, кого вообще мало кому из них довелось видеть вблизи. Казалось, он сразу заполнил собой весь тесный бункер.
— Поступили трое, — продолжала санитарка, с любопытством поглядывая на фигуру в доспехах за спиной полковника. — Один еще жив. Двух других нам пришлось сжечь. — Ее речь была краткой и точной, словно запасы сострадания иссякли в ней.
Полковнику Дал'Таркену не пришлось спрашивать о самочувствии выжившего. В конце бункера стоял ряд коек под противомоскитными пологами. Бесполезные в арктическом климате Сартис Майорис, они вполне годились, чтобы скрыть от глаз выздоравливающих жестоко израненных — тех, кто не понимал, что уже мертв. Выживший патрульный должен был умереть, и скоро.
— Если это имеет значение, он не в том состоянии, чтобы разговаривать, — продолжала медик.
— Он в сознании?
— То да, то нет.
— Подойдет.
Санитарка откинула полог с кровати у задней стены бункера. От койки пахнуло горелым мясом.
— Задница на Золотом Троне, — выругался лежащий на койке солдат. — Похоже, я и правда влип.
— Рядовой Слохан?
— Да, сэр.
— Я офицер.
— Виноват, сэр. Не могу отдать честь.
У рядового Слохана отсутствовала большая часть нижней челюсти. Ее заменили временным протезом, достаточно подвижным, чтобы говорить. Лицо с одной стороны было сплошным окровавленным мясом. Поверх вытекшего глаза была наложена марлевая повязка. Камуфляжная куртка была распорота, на груди зияла огромная рана. На нее наложили прозрачный пласт гелевой кожи, чтобы остановить кровотечение, но ранение было слишком серьезным, чтобы Слохана можно было спасти. Столько крови натекло на пол и пропитало постель, что он умер бы от кровопотери, даже если бы остальные органы были в порядке.
Взгляд Слохана сосредоточился на фигуре, возвышающейся за спиной полковника. Какое-то мгновение он, казалось, не мог сфокусироваться, словно фигура эта была слишком велика для ограниченного пространства бункера.
Слохан улыбнулся остатками рта.
— Ты. Ха, я и не думал, что доведется взаправду столкнуться нос к носу с одним из вас… Космодесантники! Когда… когда я был маленький, то думал, что вы — это просто сказки.
Юстикар Аларик выступил вперед. В полном боевом снаряжении, высокий, чуть не в два человеческих роста. Его стальной доспех украшала сложная инкрустация золотом — религиозные изречения, на одном плече массивная накладка герба: сияющая звезда на черно-красном поле. Другое плечо украшала эмблема — книга, пронзенная серебряным мечом. Аларик был без шлема, и над монументальными изукрашенными доспехами лицо его смотрелось слишком человеческим, даже со всеми его шрамами и иными следами многих лет ратных трудов. Он держал алебарду, настолько длинную, что задевала свод бункера, к предплечью другой руки был прикреплен двуствольный штурмовой болтер.
— Не сказки, — сказал Аларик просто. — Мы здесь по той же причине, что и вы. Этот мир заслуживает спасения.
— Что ты видел, солдат? — спросил полковник.
Слохан выгнулся дугой и закашлялся. В ранах на его груди проглядывала серая масса легких.
— Мы вышли вшестером. Капитан сказал, что мы идем… идем южным маршрутом, чтобы попасть в предгорья до темноты. Должно быть, накануне сошла лавина, путь был заблокирован, поэтому мы двинулись в обход, вдоль Бледного Хребта. — Слохан взглянул на полковника. — Надо было нам повернуть обратно.
Медик взяла в руки стопку листов с распечатками, выползающими из установки жизнеобеспечения. Она выразительно глянула на полковника. Неровные линии жизненно важных показателей на листах означали, что Слохан долго не протянет.
— Продолжай, солдат, — велел полковник.
— Вдруг из-под земли полезло… что-то, — сказал Слохан. Он уставился в потолок. Слишком многое предстало перед его внутренним взором, чтобы он мог видеть что-нибудь реальное. — Руки и лица. Они начали вопить. И был огонь. Капитан погиб. Нам пришлось бросить его. Он просто расплавился. Толлен спятил и начал стрелять. А я просто побежал, сэр. Побежал прочь.
