Плоть и внутренние органы животного и человека, когда он перестаёт жить, начинают разлагаться. Это непреложная истина. Однако среда, в которую помещён умерший организм, может замедлить разложение. И весьма существенно. Например, в воде разложение длится в два раза дольше, чем в воздухе. А в земле даже в восемь раз. Чем глубже зарыт организм, тем медленнее происходит процесс разложения.
Погребённое в земле тело недоступно для насекомых, питающихся падалью. Разрушающие мёртвую плоть разнообразные микроорганизмы не могут существовать без воздуха. А его под землёй очень мало. Плюс низкая температура. Всё это замедляет биохимические процессы разложения на недели и месяцы. И даже годы. Известны случаи, когда мёртвое тело сохранялось в земле почти без изменений многие десятилетия. Впрочем, данный принцип можно считать универсальным.
Ничто невозможно похоронить навеки. Рано или поздно тайное всегда становится явным.
Глава 1
— Ваша фамилия?
Обветренное лицо женщины в полицейской форме разрумянилось с холода. Её не по росту длинный жёлтый жилет покрывали блестящие капельки тумана, который, казалось, окутал сейчас всю землю. Неприязнь во взгляде означала, что, с её точки зрения, во всём виноват именно я. И в скверной погоде, и в том, что ей приходится так долго стоять под открытым небом.
— Доктор Дэвид Хантер. Я по приглашению старшего следователя Симмза.
Она ещё раз взглянула на меня, затем с нескрываемой досадой уставилась в бумаги на дощечке-планшете, после чего поднесла к губам микрофон рации:
— Тут приехал какой-то Дэвид Хантер, спрашивает старшего следователя.
— Не какой-то Дэвид Хантер, а доктор, — поправил я.
Можно было не стараться. Моим регалиям эта женщина не придавал никакого значения. По рации ей что-то ответили. Сквозь треск и помехи мне не удалось разобрать, что именно, но она с тем же недовольным видом неохотно посторонилась и махнула мне рукой:
— Вон туда, где стоят машины.
— Благодарю вас, — пробормотал я, нажимая на газ.
За ветровым стеклом властвовал туман и вёл себя соответственно, как положено властителю. Неожиданно рассеивался, открывая серую, однообразную вересковую пустошь, а затем обволакивал её своей белой кисеёй. На небольшом, сравнительно ровном участке торфяника находилась стоянка автомобилей, у въезда в которую дежурил полицейский. Он разрешил мне заезжать, и мой «ситроен», подпрыгивая и кренясь, припарковался на свободном месте.
Я выключил двигатель и выпрямился. Поездка была долгой и утомительной. Я гнал всю дорогу без остановок. Хотелось скорее попасть на место и узнать наконец о деле. По телефону Симмз ничего толком не объяснил. Сказал лишь, что найдено захоронение и он приглашает меня консультантом на эксгумацию. Казалось бы, что особенного? Обычная полицейская рутина. Меня довольно часто вызывали для такой работы. Но если речь шла о Дартмуре, то это, несомненно, было связано с Джеромом Монком, насильником и серийным убийцей, признанным виновным в гибели четырёх женщин, из которых три были совсем молодые. Их тела до сих пор не обнаружили. Если найдено захоронение одной, то, вероятно, других убийца зарыл где-то поблизости. Разумеется, мне хотелось участвовать в этой важной операции по выявлению мест захоронения.
— Мало кто сомневался, что тела своих жертв он зарыл где-то в Дартмуре, и вот наконец нашли, — сказал я жене Каре утром перед отъездом, когда мы завтракали в кухне. В этот дом в викторианском стиле на юго-западе Лондона мы переехали год назад, но я до сих пор не мог привыкнуть к нему и не знал, где что лежит. — Куда же ещё он мог их затащить?
— Дэвид! — Кара многозначительно показала мне на дочь Элис, которая сосредоточенно поглощала малиновый йогурт.
— Извини, — пробормотал я. Обычно у меня хватало ума не говорить о своей работе в присутствии нашей пятилетней дочери. Но видимо, сегодня я был очень взволнован.
— А что это значит, жертвы? — спросила Элис тоненьким голоском, отправляя в рот очередную порцию йогурта.
— Это у меня на работе есть такие, — проговорил я, не зная, как отвлечь её внимание.
— А зачем их куда-то тащить? — не унималась она.
— Вот что, милая, — строго произнесла Кара. — Давай заканчивай завтрак. Папе скоро уходить, да и нам надо торопиться, а то опоздаем в школу.
Элис повернулась ко мне:
— Когда вернёшься?
— Скоро. Ты даже не заметишь. — Я наклонился и поднял дочь на руки. — А ты веди себя хорошо и слушайся маму.
— Я всегда веду себя хорошо, — пробурчала Элис и уронила с ложки каплю йогурта на мои бумаги на столе.
Кара ойкнула и засуетилась, вытирая йогурт салфеткой.
— Пятно наверняка останется. — Она посмотрела на меня. — Надеюсь, бумаги не очень важные.
— Конечно. — Я поцеловал смущённую дочь и опустил на пол. Затем собрал бумаги, сунул в папку и обратился к Каре: — Я, пожалуй, пойду.
В холле мы обнялись.
— Сколько там пробуду, пока не знаю, — промолвил я, вдыхая аромат её волос. — Надеюсь, не более двух суток. В общем, буду звонить.
— Поезжай осторожно, — попросила она.
Мои отъезды в нашей семье не являлись новостью. Я работал судебным антропологом, и если где-нибудь обнаруживалось криминальное захоронение, вызывали меня. В последние годы я несколько раз побывал с подобной миссией за границей и изрядно поколесил по Британии. Приятной мою работу назвать трудно, но она необходима, и я гордился приобретённым опытом и своей репутацией. Но повторяю, большого удовольствия от неё не получал. А уж расставание с женой и дочерью даже на несколько дней всегда переживал тяжело.
Вдыхая запах сырости и болота, я вышел из машины и, осторожно ступая по грязной траве, зашагал к багажнику. Достал оттуда из специального ящика одноразовый комбинезон. Обычно их в полиции выдавали, но мне нравилось носить свои. Натянув комбинезон и застегнув молнию, я вынул алюминиевый чемоданчик с инструментом. До недавнего времени я обходился потрёпанным старым саквояжем, но Кара уговорила меня сменить его. Чтобы я имел вид не жалкого коммивояжёра, а солидного профессионала-консультанта.
Как всегда, она была права.
Невдалеке остановился автомобиль, но я шёл вперёд, не обращая на него внимания. Пока не услышал голос:
— Значит, приехал?
Я оглянулся. Из машины появились двое. Один, невысокий, с острыми чертами лица, был мне незнаком, зато со вторым, помоложе, мы были почти приятели. Высокий широкоплечий красавец двинулся ко мне с лёгкой уверенностью атлета. Я удивился, что не сразу узнал яркий «мицубиси» Терри Коннорса.
