Софи Баунт
Укротить дьявола
© Баунт С., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Глава 1
Покайся…
Или как я стала девушкой маньяка…
– Все считают меня девушкой серийного убийцы, а ты хочешь, чтобы я просто мило улыбалась в ответ?
Захлопываю учебник по уголовному праву.
– Ты знаешь правду! – восклицает Венера. – Пусть болтают что хотят.
– Я не знаю!
Кажется, я кричу слишком громко. Вся аудитория вместе с профессором поворачивает головы.
Я скатываюсь под стол. Один лоб торчит. Хорошо, что мы с подругой сели на последний ряд. Устала я от чужих взглядов: кто-то смотрит с любопытством, кто-то с презрением, а кто-то совсем и не смотрит, а нагло пристает с вопросами о Лео.
Еще бы!
О нем всю неделю рассказывали в интернете, по телевизору… везде! Известный адвокат, который защищал самых опасных преступников, обвиняется в жестоких убийствах. Ирония судьбы. Новостные каналы взорвались от таких новостей, народ обсуждает Лео, а в моем университете обсуждают заодно и меня, ведь многие знают, что мы с маньяком были в близких отношениях.
Я шагу спокойно сделать не могу!
И все из-за него…
Если бы они знали, насколько я ненавижу этого мерзавца! Он разрушил мою жизнь! Понятия не имею, виновен он или нет, и знать не желаю, потому что наши пути разошлись.
Поджав губы, я пытаюсь сделать вид, что мое сердце не бьется со скоростью реактивного самолета, а артерии не визжат. Затем до хруста сдавливаю в кулаке пачку шоколадного печенья. Ее купила Венера. Думаю, подруга отчаялась в поисках того, чем меня успокоить, и решила подкармливать. Или ее пугает то, как сильно я похудела летом. Раньше мы с Венерой не так контрастировали, а теперь я выгляжу скелетом рядом с ней. Неудивительно, что люди вокруг жаждут меня накормить. Скоро и анорексики начнут сочувствовать, будут бежать следом и кричать: «Откуси кусок моей руки, зая, тебе нужнее». Особенно когда я иду под руку с Венерой и ее грудью четвертого размера. Подруга у меня фигуристая. Вылитая Мэрилин Монро.
– Эми, я понимаю, как тебе тяжело, – ласково шепчет Венера, склоняясь ближе и одурманивая меня своими цитрусовыми духами. – Но я уверена, что он явится и объяснит, он…
– Плевать мне на эту самодовольную сволочь, – бурчу я. – Все считают, что у нас любовь, а я мечтаю задушить его. Что за несправедливость? Клянусь, если столкнусь с ним вновь, сама убью. Вцеплюсь в его горло и задушу! Ненавижу!
– Да, прекрасные будут заголовки, – с горькой улыбкой кивает подруга. – Известного серийного убийцу задушила любимая девушка.
Я фыркаю. И мы сидим молча остаток семинара. Мне хочется повторить, какими еще способами я буду убивать Лео, когда встречу, но Венера слышит мое нытье так часто, что я и сама уже чувствую себя по-идиотски.
Пока преподаватель спрашивает Дремотного, который сидит третьим за партой и отдувается за наши крики, я рассматриваю двор за окном.
Пустой, унылый двор…
Дремотный, на радость аудитории, толкает речь о смертной казни не хуже древнегреческого философа. Мы и не замечаем, как семинар заканчивается. Парень заплетает коричневый хвост на затылке и накидывает свою любимую кожаную куртку, под которой ранее спал, накрывшись с головой. Впрочем, снял он ее ради хвастовства. Летом Дремотный красиво загорел, подкачался и набил новые татуировки на предплечья. Выглядит, как член мексиканской мафии.
Он торопится в столовую: занять очередь за кофе для нашей компании. Вернее, для себя и Венеры. После знакомства с Лео я не переношу запах кофе.
Мы с подругой ждем, когда студенты покинут аудиторию, чтобы не идти в толпе. Венера – мой личный телохранитель. Никто не достанет меня, пока рядом подруга, у нее талант: красиво посылать людей к черту.
К слову, ждем мы не только ухода студентов, но и профессора.
Арье Аронович Цимерман – кошмар студентов, ведь сдать ему экзамен сложнее, чем стать президентом страны, но я избегаю профессора не из-за учебы. Этот хмурый человек – друг Лео. И он тоже не осведомлен, где пропадает мой дражайший адвокат-маньяк. Все надеется, что тот со мной свяжется.
– Эмилия Лисовская, – окликает профессор у двери.
Я останавливаюсь, имея дикое желание удариться головой о стену и отключиться.
– Да, Арье Аронович?
Глубокие зелено-карие глаза Цимермана пронзают меня насквозь, из-за очков они выглядят еще больше и пугают до инфаркта.
– Последнее время вы совсем не отвечаете на семинарах, – аккуратно произносит профессор. – Я переживаю за вас. Мне не нравится, что вы забросили учебу.
– Вы говорите очевидные вещи, Арье Аронович, – усмехаюсь я, – было бы странно, если бы вам, как профессору, нравилось, что я забросила учебу.
Он кладет руку мне на плечо.
– Вы злитесь. Я понимаю. Отношения – прекрасная, но часто болезненная вещь. И нельзя допускать, чтобы любовь владела нами, а не мы ей. В первую очередь нужно заботиться о своем здоровье, а оно сильно зависит от психологического состояния. Не думаю, что Леонид хотел бы…
– Все в порядке! – перебиваю, делая шаг назад. – Спасибо за беспокойство, профессор, но я очень тороплюсь. Извините.
Цимерман смотрит с таким выражением лица, будто я плюнула в него во время похорон. Да, не очень дружелюбно прозвучало. И не особо умно, ведь мне еще экзамены профессору сдавать, но к черту все приличия. Может, хоть так он отстанет.
Арье собирается продолжить, но лишь открывает рот и молчит. Мы глядим друг на друга. Двое часов на запястье профессора мерзко тикают. Терпеть не могу их двойной звук. Каждый раз, когда нахожусь около Цимермана, возникает ощущение, что он вводит меня в гипноз своими часами. Мечтаю сорвать их и разбить о стену. Только бы это тиканье затихло.
Я прощаюсь и вылетаю из аудитории, больно врезаюсь в дверь по пути.
В бездну! Пробью стену головой, если потребуется, – до того я не хочу вспоминать о Лео! Когда же все оставят меня в покое?
– Давай сходим куда-нибудь отдохнуть? – спрашивает подруга. – Цимерман прав. Ты себя в могилу загонишь.
– Подслушивала, значит? – хмыкаю я.
– Эми, ты ужасно нервная, тебе надо развеяться. Срочно. Да хоть напиться! Все лучше, чем впадать в депрессию.
– Оу, я? Нервная? Да ладно тебе!
Я размахиваю руками, демонстрируя, какой счастливой могу быть, и так стараюсь, что случайно шлепаю проходящего мимо студента по лбу. Около минуты приходится извиняться.
– Чего мне нервничать? – продолжаю истерить. – Жизнь прекрасна. Подумаешь, люди считают меня любовницей серийного убийцы; а то, что я пропустила целый месяц занятий, это проблема, что ли? А бабушка всего-то…
Я замолкаю. Венера смотрит на меня в недоумении.
– Вот об этом и говорю, – мягко замечает она, касаясь моего запястья.
Голубые радужки, похожие на два зимних озера, блестят в лучах полуденного солнца за высокими окнами. Я осознаю, что уже обед, а я еще не общалась с бабушкой.
– Мне нужно позвонить, – бормочу и бегу к выходу: на задний двор университета.
Там я сажусь на ступеньки и подношу телефон к уху. Гудок. Один. Второй. Десятый. Прохладный ветер скользит по коже, вызывает дрожь. Я не додумалась одеться теплее, сижу в лосинах и серой толстовке. Ну почему бабушка не отвечает? Спустя несколько минут я добиваюсь ответа и радуюсь, услышав свое имя.
Слава богу! Она меня узнала.
Нет, я не чокнутая… почти.
Дело в том, что бабушка стала многое забывать. У нее прогрессирует болезнь Альцгеймера. Я звоню ей миллион раз за день, боюсь, что если не буду напоминать о себе, то однажды услышу в трубку: «Я не знаю, кто вы».
Бабушка – вся моя семья. Родители погибли, когда я была маленькой, а теперь… я и ее вот-вот потеряю. Бабушка покинет мир или просто забудет меня, а что может быть страшнее, чем стать для родного человека пустотой?
Я заканчиваю разговор и сглатываю, отключая звонок. Сердце переворачивается в груди, когда бабушка произносит: «Целую, Мили», и мне хочется сохраниться, как в видеоигре, чтобы вернуться в этот момент, когда она
