Наташа Рут
Светлая, книга 2
Глава 1
Мелкий дождь не утихал, пропитывая насквозь плащ, подаренный Мирой в доме леди Ви. Накинув капюшон, Тэлли всё равно чувствовала, как по лицу бегут мокрые дорожки. Но она не могла с уверенностью сказать, что их создателем был только дождь. Прошло несколько дней с тех пор, как они оставили позади Рокин с Тэмином, где она приходила в себя после похищения Линель. И всё ещё не всегда могла сдержать слёзы, словно они сами находили дорогу.
Она ощущала тепло руки Туррена, который держал её крепко, ни на миг не отпуская. И это было словно дополнительное напоминание, что её друзья, единственные близкие люди, предали её. И сделали это с пугающей жестокостью. «Но ведь они тоже стали жертвами чужих интриг», — уговаривала она себя, но это слабое оправдание мало помогало. Тэлли судорожно вздохнула, сдерживая всхлип, и мысленно поблагодарила Туррена за его молчаливую поддержку. Они говорили в таверне, в маленькой комнатке, где он лечил её почти две недели, но сейчас, когда рядом были Хейл и Крест, она не хотела откровенничать при них. Они оба шли чуть впереди, почти не оставляя их с Туром одних. Крест объяснил, что на территории пустынников лучше держаться вместе.
Погрузившись в воспоминания, Тэлли окунулась в дни, когда очнулась после нескольких дней забытья от побоев Линель.
— Тэлли, как ты, милая? — спросил Туррен, когда она попросила воды.
— Всё болит, — прохрипела она в ответ. — И… хочется умереть…
Туррен сидел рядом на кровати, поглаживая её руку. Она ощущала его заботу и беспокойство, но сейчас не хотела быть здесь. Казалось, весь мир рухнул, и она понятия не имела, что делать дальше.
— Не говори так, милая, — с тревогой проговорил он. — Ты ещё молода, у тебя всё впереди.
— Что?! Что у меня впереди, Туррен? — вскрикнула Тэлли, заливаясь слезами, остро осознавая свою полную отрешённость и одиночество, преданную теми, в ком никогда не сомневалась. — Что мне делать? Меня преследуют, хотят убить. И я не понимаю, за что и почему! Что я сделала такого, чтобы боги так жестоко меня наказали? — сквозь рыдания, с трудом пыталась донести она свою боль до Туррена. И она не верила, что он сможет её понять.
— Тэлли…, — Туррен сжал её холодную руку в своих горячих ладонях, и Тэлли ощутила, как её кожа сразу начала гореть. — Я не позволю им до тебя добраться, слышишь? Ты пойдёшь с нами, и мы защитим тебя, милая. Обещаю.
— Он тоже так говорил…
— Тэлли, слово бергмара — это нерушимая клятва, и если я пообещал, значит так и будет. Лишь смерть способна помешать мне выполнить данное слово, — сурово ответил он.
— Почему? Зачем я вам нужна?
— Когда Крест сказал, что ты стала для нас сестрой, он не солгал. Это действительно так, — его голос был спокойным, глубоким, но в нём прозвучали странные нотки, будто это была печаль. — И мы не дадим тебя в обиду, милая.
Тэлли замотала головой и выдернула свою руку, не в силах вынести тепло его прикосновения. Она отвернулась к стене, позволяя страданию целиком поглотить её. Его слова звучали как обманчивая надежда, иллюзия, которой она мечтала коснуться, но боялась, что это лишь наивный мираж семьи, о которой она так отчаянно мечтала.
Накрывшись одеялом с головой, она предалась безудержным рыданиям, открыв сердце той боли, что разрывала её изнутри с самого разговора с Токсом у моста. Она казалась невыносимой, и лишь слёзы давали возможность хоть немного ослабить её, словно заполняя солёной водой ту бездну, что осталась после предательства друзей. Воспоминания накатывали, словно тяжёлые волны, захлёстывая её и погружая в тёмную пучину страданий. Тэлли казалось, что она снова тонет, что ледяная вода накрывает её с головой, вытесняя воздух, лишая жизни, оставляя лишь мрак и отчаяние. Это всепоглощающее чувство было мучительно, и ни крики, ни рыдания не могли его унять.
Внезапно она ощутила, как Туррен обнял её, крепко прижимая к себе. В его шёпоте она распознала колыбельную, ту самую, что звучала уже не раз за последние дни, но к словам она прежде не прислушивалась. Теперь же, никуда не в силах деться от его голоса, она поддалась спокойному тембру, позволяя ему убаюкать её. Под звуки его тихой мелодии Тэлли погрузилась в сон, а в её голове отголоском звучали нежные ноты и слова его песни[1].
Закрывай глаза,
Тихо шепчет ветер,
Звёзды светят ярко,
Охраняя сон,
Скоро будешь в мире
Чудесном и родном.
Тэлли-Тэлли-динь-динь-динь,
Засыпай, любовь моя.
Тэлли-Тэлли-динь-динь-динь,
Слушай песенку ручья.
И лишь спустя пару дней, когда Тэлли наконец смогла прийти в себя и встать. Усевшись у окна, в которое безжалостно стучал осенний дождь, она напевала ту самую мелодию. Её тихий мотив словно укрощал боль, и она чувствовала, как песня Тура действительно приносит успокоение. Когда Туррен застал её за этим занятием, она сумела ему слабо улыбнуться, чтобы хоть немного развеять его тревогу, ведь все эти дни он выглядел обеспокоенным, и Тэлли хотелось как-то отблагодарить его за помощь.
— Туррен, спасибо тебе огромное за…, — не найдя нужных слов, она махнула рукой, охватывая взглядом всю комнату. — За всё.
— Не стоит, милая. Я и не мог иначе, — ответил он тихо.
— Почему? — этот вопрос мучил её все эти дни: почему он так добр к ней, почему они все заботятся о ней, спасают её? — Что во мне такого, что вы помогаете мне? — решилась она наконец.
Туррен улыбнулся, поставил миски с едой на стол и присел рядом у окна.
— Ты, Тэлли, — тихо засмеялся он. — Ты, такая, какая есть.
— Я не понимаю, — нахмурилась она, внимательно вглядываясь в его лицо, пока он, глядя на стремительно бегущие по стеклу капли дождя, перебирал тёмную бусину, вплетённую в бороду. Тэлли старалась запомнить его черты, чтобы, когда они оставят её, как это сделали все остальные, она могла вспомнить бергмара, который стал ей как брат. У него было доброе лицо, несмотря на суровые морщины между бровей, которые особенно выделялись, когда он о чём-то глубоко размышлял или волновался.
— Я не говорил тебе раньше, Тэлли. Но у меня была младшая сестра, её звали Гринния, — едва слышно начал он, так тихо, что Тэлли пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. — Она умерла много лет назад, ещё совсем юной, — по его щеке скатилась одинокая слеза, затерявшись в густой бороде.
