Денис Нижегородцев
Отстойник душ
© Нижегородцев Д., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Глава 1. Пропавшие без вести
1
На рассвете 24 августа 1913 года сотрудника Московского отделения по охранению общественной безопасности и порядка, произведенного не так давно в поручики Александра Александровича Монахова, разбудил незаявленный приход посыльного. Нехотя поднявшись с жесткой металлической кровати, бросив взгляд на спартанскую обстановку вокруг и незамедлительно облачившись в служебный мундир, офицер встретил гонца в дверях, ведущих с черной лестницы.
— Что стряслось, милейший? — процедил хозяин сквозь зубы.
— Беда, ваше высоко… — замялся вошедший.
— Благородие, просто благородие, — поморщился Монахов и нетерпеливо посмотрел на гостя.
— Мертвое тело, — загадочно уведомил тот.
— Что? Где? Когда? — почти перестав обращать внимание на нарочного, поручик принялся собираться в дорогу. Благо все необходимое для подобных экстренных случаев было разложено либо висело тут же.
— Давеча нашли его на Можайке, на пустыре за Поклонной горой и Кутузовой избой.
— Так… — вздохнул Монахов.
— Говорят, тот самый!
— Какой тот самый? — поручик на секунду приостановил сборы.
— Ну, тот самый, пропавший без вести. С нижегородской фамилией.
— С нижегородской фамилией, — снова вздохнув, повторил Александр Александрович.
— Но не велено говорить даже вам-с! — посланец перешел на шепот. — Личное распоряжение товарища министра внутренних дел.
— Вот как? А что мне велено говорить? — поручик вскинул бровь, после чего удивления уже не выказывал.
— Что господин начальник Московского охранного отделения, а с ним и начальник сыскной, возможно даже сам градоначальник, — все там будут!
— Все мы там будем, — произнес себе под нос сотрудник охранки.
— Велено и вам экипаж подать, — добавил вошедший.
— Так подайте! И впредь попрошу соблюдать субординацию. Выучить порядок обращения к чинам десятого класса[1], полагаю, не так сложно.
— Честь имею.
Александр Александрович оперативно завершил сборы и вышел через черный ход на улицу. Правда, покидая большую служебную квартиру в Малом Гнездниковском переулке, в шаге от штаб-квартиры Московского охранного отделения и двух шагах от сыскной полиции, Монахов зачем-то выждал, пока посыльный уйдет вперед, остановился и быстро перекрестился…
2
В Малом Гнездниковском, несмотря на столь ранний час, было уже оживленно. Подъезжали и отъезжали экипажи и редкие тогда еще автомобили. Ржали кони и урчали моторы. Ругались извозчики и мели мостовую дворники. Чины охранного отделения и сыскной возвращались со смены либо только заступали на нее. Был среди прочих и Аркадий Францевич Кошко — глава МСП[2], известный в определенных кругах как русский Шерлок Холмс.
— Аркадий Францевич! — окликнул давнего знакомого Монахов.
Однако Кошко не ответил и прошел мимо. Могло даже показаться, что он и знать не хочет Александра Александровича. Вместо приветствия сыщик сел в автомобиль и с многочисленной полицейской свитой, занявшей еще несколько транспортных средств, унесся вдаль. Монахов успел заметить лишь, что у коллеги было очень хмурое выражение лица. И вскоре станет понятно почему.
Но слушать доклады было некогда. Поэтому поручик сел в поданную пролетку и приказал править сразу к месту происшествия. А дальше: Малый Гнездниковский — Большой Гнездниковский — Страстная площадь — Тверской и Никитский бульвары — Арбат — Смоленская улица — Бородинский мост — Большая Дорогомиловская дорога и, наконец, Можайское шоссе.
Плохо спавший офицер вполне ожидаемо задремал в пути. А когда проснулся на одной из характерных для Москвы 1913 года выбоин, увидел неизвестно когда подсевшего попутчика. Почти сразу признал в нем письмоводителя градоначальства и даже успел напомнить тому о субординации. Новый пассажир принял нотацию к сведению и оказался даже чуть более разговорчивым, чем посыльный, хотя ненамного:
— Вот, — он протянул поручику какую-то газету.
— Что это? — спросил Монахов.
— «Московский листок». Не читали еще?
— Что-то читал. Но буду премного благодарен, если просветите, о чем идет речь в данный момент.
— Могу прочесть вслух?
— Разумеется.
Письмоводитель надел узкие, подпирающие виски очки по моде своего времени и принялся читать:
— За Дорогомиловской заставой на землях крестьян деревни Фили уже значительное время производится свалка мусора в глубоком овраге… Так, не то… Вот это… А на днях один из тех, кто оставался в том овраге на ночлег, был завален горой мусора насмерть! — писарь сделал многозначительную паузу.
Но собеседник так на него посмотрел, что тот поспешил продолжить.
— Вместе с ним в вырытых конурах ночевали и другие мусорщики, которым удалось выкарабкаться из-под горы нечистот. Они поведали крестьянам об обвале, и с их помощью отрыли труп несчастного бродяги. Григорий Кисловский, «Московский листок», — дочитал он и поднял глаза.
— И какой вывод из всего этого предлагается сделать? — спросил Монахов.
— На свалках, в русле древней Неглинки, вокруг Сукиного болота, да и здесь, за Дорогомиловской заставой, часто находят неопознанные тела. Но этот…
— Что этот? И при чем тут политическая полиция? — Монахов рассуждал как бы сам с собой.
— Это ж ваш почти. Пропавший без вести… — повторил письмоводитель вслед за посыльным.
Но договорить не успел. Потому что проехали Дорогомиловскую слободу, и впереди замаячило место происшествия. А самое главное — из оврага послышались отзвуки ружейных выстрелов. Оценив обстановку, поручик приказал кучеру припустить, насколько было возможно.
3
Вскоре Александр Александрович стоял на дне оврага и обозревал окрестности. Зрелище открывалось жуткое, отвратное и богомерзкое, как еще напишет «Московский листок». Громадная куча всевозможных отходов человеческой жизнедеятельности, источавшая зловоние на много верст кругом, с некоторых точек зрения даже заслоняла солнце!
Вдобавок повсюду шныряли крысы. Гигантские, откормленные и злющие, если опять же пользоваться языком господина Кисловского из бульварной газетенки. И именно по крысам и палили из ружей двое конвойцев, сопровождавшие высокое начальство.
— А ну пшла отсюда! — кричал один.
— Пали по ней, пали! — подначивал другой.
Впрочем, от солдат было больше шума, чем толку. Грызуны чувствовали себя подлинными хозяевами этого забытого богом и приличными людьми места. Не исключено даже, что пальба дополнительно привлекала их внимание.
Монахов беззвучно выругался и подошел к старшим офицерам. На месте уже были и начальник Московского охранного отделения Мартынов, и его помощник барон фон Штемпель, от градоначальства, одновременно отвечавшего за работу всей полиции в городе[3], — вице-губернатор Устинов, от сыскной — пока непонятно…
— Вот и Александр Александрович пожаловали, — констатировал Мартынов. — У нас для вас печальные известия.
Монахов сухо со всеми поздоровался и не без претензии спросил:
— И почему же мне не докладывают о личности покойного?
Старшие офицеры переглянулись.
— Возможно, нам понадобится и ваша помощь, Александр Александрович… — предупредил Мартынов и подозвал полицейского медика. —
