Дженика Сноу
Бессердечный ублюдок
1
Галина
Два месяца назад
Меня так сильно толкнули сзади, что я потеряла равновесие и упала вперед, инстинктивно вытянув руки, чтобы предотвратить удар. Мои колени и ладони ударились о грязную землю, разрывая кожу, боль пронзила руки и ноги.
Меня привезли на заброшенный склад. Вполне возможно, здесь я и умру.
За спиной послышались смешки двух мужчин — тех, кто силой вытащил меня из кровати. Я стиснула челюсти, и во мне зашевелился знакомый гнев, который испытывала всякий раз, когда думала об отце и том дерьме, в которое он меня втянул.
Я оказалась здесь из-за него. Моего отца. Ничтожный наркоман, у которого проблемы с азартными играми и который заключил пари, из которого не смог выпутаться. И он наконец-то заключил меня лично в свою адскую дыру.
«Давно следовало уехать из Вегаса, — подумала я. — Мне не следовало убеждать себя, что я сильнее всего этого дерьма, что мне не нужно уезжать, чтобы устроить свою жизнь. Черт побери, я должна была навсегда оставить его и все, за что он выступает, позади».
Хотела бы, могла бы, должна была и вся эта чушь.
На секунду я задумалась о том, чтобы просто остаться на четвереньках. Я не была уверена, что меня снова собьют с ног, если попытаюсь подняться, но я не хотела показаться слабой. Я отказывалась позволять этим придуркам считать меня легкой добычей.
Я собрала всю свою гордость и поднялась на ноги, а звук смеха мужчин в комнате заставил меня стиснуть зубы и не обращать на них внимания.
Поскольку была глубокая ночь, на мне не было ничего, кроме белой майки и свободных домашних штанов. Они даже не дали мне времени надеть обувь или куртку, а ведь на дворе был октябрь — несмотря на то, что мы находились в Вегасе, — температура опустилась ниже пятидесяти (прим. ниже 10 градусов). В сочетании с этим промозглым, старым складом и страхом, что я, скорее всего, умру сегодня ночью — или еще хуже, — меня начала бить дрожь.
Я обхватила себя руками, желая сберечь тепло, а также потому, что чувствовала, как напряглись мои соски, и не хотела, чтобы у этих больных ублюдков встал член при виде такого зрелища. Я не оглядывалась на двух мужчин, которые все еще стояли позади меня, загораживая вход.
Передо мной стояла горстка мужчин, и я была удивлена, что им понадобилось столько людей только для меня. Склад, куда меня привели, был явно заброшен, полы грязные, старость и ржавчина покрывали каждый дюйм этого места.
Учитывая тот факт, что меня окружала кучка ничтожеств, запах гниения вполне мог оказаться трупом, насколько я знала.
Я услышала какое-то шарканье рядом с собой и, повернув голову, увидела отца, выходящего из дверного проема.
Моего отца. Человек, которого я списала со счетов больше года назад, вытеснила из своей жизни, потому что устала от того, что он постоянно втягивал меня в водоворот своего дерьма.
Стальная дверь висела на проржавевших петлях и наполовину прислонилась к стене, когда он освободил вход. Сначала я не поняла, почему никто не тащит его жалкую задницу вперед. Неужели он пришел сюда по собственной воле? Маловероятно, учитывая его послужной список.
Но потом я увидела ствол пистолета, направленный прямо в его голову.
Мужчина, вышедший из-за спины моего отца, был высоким и мускулистым, его лицо не выражало никаких эмоций.
Когда отец и стрелок скрылись в дверном проеме, я заметила еще одного человека. Хозяина этих чертовых марионеток.
Генри Тэдони.
Он был единственным, с кем я была знакома в этой дыре, но, опять же, только из-за моего отца и всех тех неприятностей, которые он постоянно приносил в нашу жизнь.
Генри был тем, кого многие в нашем кругу назвали бы гангстером, хотя «многие в нашем кругу» состояли из наркоманов, игроманов и всех, кто был должен ему деньги. Генри был не более чем низкопробным ростовщиком, наркодилером и вообще куском дерьма.
Он не входил ни в одну из официальных организованных преступных группировок. Я бы отнесла их к категории «белых отбросов» — таких «лидеров», которые держат на зарплате и в качестве клиентов наркоманов, преступников и дегенератов более дрянного сорта.
Потому что ими было легко манипулировать, и они не сопротивлялись.
Генри и его люди не были ни организованными, ни умными. Они использовали небрежную тактику применения силы и страха по отношению к и без того слабому населению, чтобы получить желаемое.
— Галина Мишонн, — проговорил он таким тоном, что у меня по коже пробежали мурашки от осознания и отвращения. Он подошел ближе и остановился в нескольких футах от меня. На его лице расплылась мерзкая ухмылка, золотой зуб в боковой части рта сверкнул под грязным, приглушенным светом. От того, как он скользил взглядом по моему телу, я чувствовала себя грязной и голой.
— На этот раз Лео действительно попал в переделку, — пробормотал Генри и засунул руки в передние карманы своих брюк, которые выглядели так, будто были сделаны из дешевого полиэстера.
За все те деньги, которые Генри выманил у людей, он выглядел так же дешево, как двухдолларовая купюра.
— Я не уверена, что то, что делает или не делает Лео, имеет отношение ко мне. — Мне следовало держать рот на замке. Злить Лео и его головорезов было не к добру.
Но я была удивлена и горда тем, что звучала так решительно. Внутри я, конечно, была в ужасе. Я знала, что ситуация сложится не в мою пользу.
— Мы с Лео не разговариваем. Он открестился от меня как от своей дочери довольно давно, когда я отказалась давать ему деньги и сказала, какое он ничтожество.
Генри снова ухмыльнулся, теперь уже более акульей ухмылкой.
— И даже если бы у меня были деньги, а их у меня нет, я бы точно не использовала их, чтобы выручить Лео. Он сам по себе. — Я даже не потрудилась взглянуть на мужчину, который был всего лишь донором спермы. Пошел он нахуй, за то, что втянул в это дерьмо.
Я быстро оглянулась на Генри, понимая, что не могу доверять ему настолько, чтобы бросить его. Я заметила, как он посмотрел через мое плечо на двух мужчин позади меня, и что-то в его взгляде заставило их придвинуться ближе. Я услышала звук шаркающих ног, почувствовала запах грязного пота, который прилип к
