Екатерина Анифер
(Путешественница)
Возрождение. Забытые боги
По дворцу давно ходили слухи, но поначалу мало кто в них верил. Поговаривали, будто принцесса Елизавета выжила, но кто поверит подобным байкам? Тем не менее по углам всё больше шептались об этом, особенно после исчезновения Странника и Беса. С другой стороны, ходила молва о приближающейся войне со светлыми. Исчезли трое светлых принцев, а обвиняют, знамо дело, нас. Было время, что разговоры обо всём этом поутихли, но сейчас вспыхнули с новой силой.
Дворец зашевелился, как потревоженный муравейник. Все забегали, наводя лоск и красоту. Ждут высоких гостей. Вроде бы сами светлые едут с посланием для повелителя. Но что они принесут — войну или мир — неизвестно. Делегация должна была приехать завтра, но гонец на взмыленном коне доложил, что они прибудут уже сегодня после полудня. Что после этого началось! Неужели из-за каких-то светлых нужно устраивать подобную беготню? Меня тоже включили в число встречающих. Подозреваю, что такие, как я, нужны только для массовости. Пришлось спешно одеваться. До чего я не люблю всю эту официозность.
К моменту встречи на женской половине происходили массовые истерики: праздничные платья не готовы, причёски не сделаны и далее в том же духе. Так что встречали мы слегка урезанным составом. Мне удалось пробиться во второй ряд, и я ничуть не пожалел, что присутствовал на этом представлении.
Три кареты со знаками Повелителя Гиперии были окружены плотным кольцом охраны: лучшие наши воины, которых будто бы отправили на учения, и среди них Странник и Бес, а также семеро светлых, едущих особняком. Если светлые на кошмарах, то кто в карете? Вон той, первой, самой красивой и охраняемой. Рядом с ней ещё какой-то мальчишка неизвестный, но, судя по всему, из наших.
Двое светлых, золотоволосый и платиновый, спрыгнули с кошмаров и направились к Повелителю Харолану. Неужели Серебряный Дождь собственной персоной? Тогда второй, должно быть, Молния. Не дойдя шагов десять до ступеней, они остановились и слегка склонили головы, что граничило с дерзостью.
— Ваше желание выполнено, Повелитель Гиперии Харолан Део Алис. Принцесса прибыла в целости и сохранности, — голос феникса был преисполнен насмешки.
Шёпот прошёлся по рядам придворных. Как?! Елизавету всё-таки нашли? Светлые сошли с дорожки, устланной дорогими тканями, и посмотрели на первую карету. Остальная охрана уже спустилась с кошмаров. Неизвестный мальчишка приблизился к карете и открыл дверь. Он резко побледнел, отшатнулся и что-то спросил, но в поднявшемся шуме невозможно было разобрать ни слова. Из кареты показалась голая женская нога, красивая, надо признать, обутая в туфельку тёмно-синего цвета. Я застыл, как громом поражённый. Это что за такое?! В следующее мгновение из недр кареты появилась обладательница точёной ножки, и длинное платье в тон туфельке скрыло конфуз. Совсем рядом Серебряный Дождь прокомментировал:
— Принцесса прибыла в Гиперию.
— Да, и теперь отсюда сбегут остальные фениксы, — в тон ему откликнулся Молния.
Девушка гордо направилась к малому трону, на котором восседал Повелитель. Она была очень эффектна. Черные волосы отливали на солнце то огнём, то синевой. Хрупкая фигура представляла собой воплощение грации и благородства. На лице застыла маска высокомерия. Она остановилась возле светлых, сделала короткий реверанс и встала с гордо поднятой головой. Неужели она совершенно не знает этикета?
Властитель смерил девушку тяжёлым взглядом, но не стал указывать на оплошность. Она же почтительно склонила голову и заговорила:
— Приветствую вас, Повелитель Гиперии Харолан Део Алис, прозванный Карающим. Рада видеть вас и вашу свиту, — она обвела стоящих возле трона пронзительным взглядом и на её губах заиграла улыбка, от которой бросало в дрожь, — в добром здравии.
Повелитель кивнул, принимая приветствие, и дал знак слуге с большой золотой чашей, наполненной ритуальным вином. Если судить по слегка поджатым губам, наш правитель крайне недоволен этой слишком короткой речью. Неужели девчонка намеренно пытается его оскорбить?
— По традиции мы должны разделить первую чашу вина, что символизирует чистоту наших помыслов по отношению друг к другу.
Девушка взяла преподнесённую чашу двумя руками, поднесла к лицу, прикрыла глаза и вдохнула аромат. Она замерла на несколько мгновений, наслаждаясь запахом, потом слегка откинула голову, сморщила свой хорошенький носик и…
— Апчхи!
Чаша выскользнула из рук и с громким стуком опрокинулась на дорожку, выливая вино на красивое тёмно-синее платье, дорогой зелёный ковёр и стоящих рядом придворных. Наступила мёртвая тишина. А так званая принцесса уткнулась лицом в ладошки и, не переставая, чихала.
Повелитель медленно встал, лишь по потемневшим глазам можно было судить, в каком он находился бешенстве. Ещё бы, разлить ритуальную чашу с вином! Девушка попыталась замять конфуз:
— Простите, Повелитель, апчхи… просто у меня ал… апчхи!.. аллергия на… апчхи!
— На некоторые виды вина, — пришёл ей на помощь один из светлых.
— Неправда, пчхи! У меня не на вино аллергия. Апчхи! Простите, повелитель, собеседник из меня сейчас совершенно… пчхи!.. никакой. Позвольте мне пройти в мою комнату. Пчхи! Ещё раз прошу прощения, что сорвала приветственную речь. Пчхи!
— Хорошо, проводите её. — Слова, тяжёлые как камни, совершенно не произвели на девчонку впечатления.
— Благодарю. Молния, поможешь мне дойти?
Все застыли, поражённые. Золотоволосый слегка удивленно пожал плечами, но предложил руку и проводил девушку в отведённые покои.
* * *
Я сидела на кровати в привычных для меня штанах и рубашке, уткнувшись Денису в шею, и наслаждалась запахом его кожи. Бедный подросток стоически переносил все мытарства, что я над ним учиняла. Впрочем, он был не один такой несчастный. Я считала, что с честью справилась с возложенным на меня заданием по выживанию и отвлечению своей персоной от настоящих действующих лиц этой драмы воссоединения народа. И потому мне позволены некоторые поблажки, которыми я начала активно пользоваться последние две недели путешествия. В результате, я умудрилась переругаться с половиной своей охраны и безумно развеселить вторую.
Самое интересное состояло в том, что ни разу дело не дошло до рукоприкладства или иного применения силы. Как мне пафосно объяснил Дефансер, фениксы никогда не бьют девушек, считая ниже достоинства воина поднять руку на заведомо слабого противника. Я его даже зауважала за это. Правда, продлилось это уважение лишь до следующей фразы, где он пояснил, что любоваться разукрашенным синяками лицом или телом лично его совершенно не прельщает. Если девушка совершает очень серьёзный проступок, то её можно убить, в иных случаях есть множество способов добиться послушания, не причиняя внешнего вреда. Тоже мне, любитель красоты нашёлся.
