Урсула К. Ле Гуин
Потерянные дети
© Ursula K. Le Guin — «The Lost Children» (1996)
Перевод — Антон Лапудев
Он поднёс серебряную дудочку к губам и заиграл. В лоскутной куртке, полосатых штанах и двухцветных ботинках он прогуливался по городским улицам, наигрывая мелодию. Какую? Они оборачивались и слушали — прохожие, бизнесмены, покупатели, секретарши, курильщики, туристы, разносчицы, попрошайки. Когда дудочник проходил мимо, все склоняли головы набок, напрягали слух и смотрели куда-то внутрь себя. Слышали ли они мелодию? Да? Нет? Некоторые шли за ним, пытаясь расслышать, что ж такое наигрывает он на своей дудочке. Продавщица споткнулась о собственную тележку и прокричала ему вслед что-то грубое. Турист из Японии хотел забежать спереди и сфотографировать, но сбился в толпе. Какой-то юрист шагал рядом, пытаясь расслышать звук дудочки, несомненно, очень высокий и приятный; но удалось уловить лишь самый тихий звук на краю слышимости, и он свернул на Бродвей. Трое мальчишек, пихаясь и вопя, пробежали мимо дудочника сквозь толпу, дешёвые кеды пестрели ярче его куртки. Женщина, выходившая из магазина одежды, остановилась, ссутулившись и приоткрыв рот, долго глядела ему вслед. Её маленькая дочь нетерпеливо дёрнула за руку. «Мама, я хочу домой, пойдём на остановку, мама!» Внутри матери, внутри каждой из женщин и мужчин, оказавшихся на его пути, пробуждался ребёнок, пронзительно крича: «Я слышу! Я слышу! Слушай!». Но она не слышала, а дочь просто не замечала, не слушала, тянула за руку, и та послушно отправилась за ней. Мимо проносились дети на скейтбордах, на роликах. Мужчины и женщины прогуливались или спешили дальше, возвращались к своим делам, пожимая плечами или отпуская замечания про уличных музыкантов, продолжали разговор о муниципальных облигациях, футбольных матчах, цене на палтуса, судебных процессах, выборах, нервных срывах. Кто-то из мужчин, кто-то из женщин чувствовал лёгкое прерывистое дуновение, нечто вроде вздоха или лёгкой боли в груди, а другие вообще ничего, даже когда ребёнок внутри них вырвался на свободу и невидимым побежал за дудочником, неслышно крича: «Подожди! Подожди меня!», когда яркая, проворная фигура проходила сквозь толпу, пробираясь сквозь поток машин на перекрёстках, не переставая играть на серебряной дудочке. Средь толпы сбежавшие дети проносились быстро и незаметно, подобно пылинкам или струйкам пара, их становилось всё больше и больше, облако, хвост кометы из невидимых детей, следующих за дудочником, прыгающих, кувыркающихся, танцующих под его мелодию, выплясывающих прямо из города, сквозь пригороды, через магистрали, добираясь до торговых центров и ресторанов быстрого обслуживания. Прошёл ли дудочник мимо торговых центров в страну потаённую или ускользнул от детей среди бесконечных проходов между огромных зданий без окон? Догнали ли его дети или потеряли из виду, отвлёкшись на вывески и витрины, на магазины игрушек и сладостей? Они рассеялись совершенно внезапно, все сбежавшие дети, разбрелись по магазинам, театрам и галереям, чтобы поиграть в электронные игры, прыгая, стреляя и уничтожая друг друга снопами искр, чтобы смотреть фильмы об Этихстранах, Техстранах и Рабостранах, бегая по башням и замкам с улыбающимися механизмами, туннелям и орбитам визжащих машин. Там обитают потерянные дети. Когда они голодны, они наслаждаются сладким жирным дымом от грилей, где вечно жарится мясо для гамбургеров, а из динамиков вечно звучит мелодия дудочника.
