Ирена Мадир
Аконит
© Ирена Мадир, 2024
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
I. Wolfsbane
Аконит – крайне ядовитое растение семейства Лютиковые.
…Токсичность аконита обусловлена содержанием алкалоидов, в первую очередь аконитина. При попадании в человеческий организм провоцирует повышенное потоотделение, учащение пульса и головную боль. Дальнейшее воздействие яда выражается коликами и судорогами, нарушением ритма дыхания. Смерть наступает вследствие паралича дыхательного центра и сопровождается бредом…
Б. Флауэрс. «Комментарии к описанию растений»
1. Борец
«Аконит убивает», – кричали заголовки газет. Вся столица смаковала новость о пяти трупах с перерезанным горлом и пурпурных соцветиях, оставленных на местах преступлений. Кроме растений, никаких улик так и не обнаружили. Кем бы ни был убийца, он глубоко пустил в городе корни, легкой пыльцой разлетелся вместе с ветром и осел ядом на губах каждого, кто, славя, повторял имя – Аконит.
Страшное слово разносилось и в приемной полицейского участка. Кора покосилась на констеблей, которые обсуждали последнее убийство, но слушать не стала. Она подошла к стойке и негромко кашлянула, привлекая внимание дежурного, который уткнулся в газету.
– А? – вздрогнул тот, и его раскосые глаза окинули посетительницу усталым взглядом, несоответствующим яркому позднему утру. – Чего вам, мисс?
– Здравствуйте, – улыбнулась Кора, поправляя выбившуюся из прически рыжую прядь. – Мне необходимо увидеть инспектора Хантмэна. Он у себя?
– И зачем вам он? – Дежурный поднялся и оперся о стойку, нагло разглядывая незнакомку.
– О цели визита я сообщу детективу лично, – Кора сжала небольшую сумочку, с вызовом уставившись на дежурного. Совсем еще юнец, вряд ли многим старше нее, но общается совершенно неподобающе!
– Сначала заявление напишите, оставьте, мы разберемся. Нечего инспекторов по ерунде беспокоить.
– Констебль, – холодно обратилась Кора к дежурному, – извольте представиться.
– Мисс Нортвуд! – Из комнатки позади стойки вышел, оправляя форму, сержант. Каштановые волосы успели поблекнуть с момента их последней встречи, а лицо приобрело новые морщинки. – Какими судьбами?
– Доброе утро, мистер Рассел, – Кора тепло улыбнулась знакомому. В свое время он подкармливал ее конфетами, если девчушка забегала в его смену. – Я к мистеру Хантмэну.
– Инспектор у себя, – кивнул он. – Как поживает ваш батюшка?
– Наслаждается отставкой и избытком свободного времени, разумеется. Кабинет все тот же, мистер Рассел?
– Тот же, – подтвердил сержант. – Прошу, мисс Нортвуд. Не смеем вас задерживать.
– Благодарю.
За спиной она услышала перешептывания дежурного и сержанта:
– Нортвуд? Так это дочь бывшего шефа-интенданта Чарльза Нортвуда?
– Именно, и инспектор Хантмэн ею особенно дорожит! А ты…
Что последовало далее, Кора не знала, но очень надеялась, что констеблю объяснили, как не стоит общаться с посетителями.
Отец ушел в отставку чуть меньше двух зим[1] назад, но в коридорах, помимо приветливо улыбавшихся старых знакомых, уже встречались новые молодые и хмурые лица. Однако кое-что осталось неизменным: в кулуарах полицейского участка было мрачно, пахло крепким кофе, табаком и дымом. Угнетающая атмосфера все еще жила в занесенных тенетами углах, скрытых тяжелым балдахином темноты. Кое-где слышались голоса, которые, отскакивая от стен, становились глухими и вибрирующими.
Наконец показалась дверь с сохранившейся блеклой надписью: «Инспектор К. Хантмэн». Время никак ее не изменило, разве что наградило лишними царапинами. Чуть ниже чистые, свежие и насыщенные буквы складывались в «Инспектор М. Уорд».
Ей вдруг стало неловко. Кора надеялась поделиться подозрениями с одним Хантмэном, на вторую пару ушей она не рассчитывала. Но проделав такой путь, разумно ли отступать?
Сжав кулачок, Кора постучала. Никто не отозвался. Она стала стучать смелее и настойчивее. В недрах кабинета кто-то ругнулся. Закрепляя успех, нос дамского сапожка гулко пнул дверь, оставив на ней черный росчерк.
– Да что б вас Хадс[2] драл! – взревели внутри. – Башкой безмозглой вы там, что ли, долбитесь?
Дверь наконец распахнулась, являя дядюшку Криса. Вообще-то, дядюшкой он Коре не приходился, но она привыкла к нему так обращаться еще с тех времен, когда ее называли Бельчонком. Хантмэны тогда жили по соседству: Кристофер, Джун и их сын Гилберт. Теперь в тот дом въехала полусумасшедшая вдова, а из всего семейства в живых остался лишь Кристофер Хантмэн…
– Дядюшка! – воскликнула Кора. Он был моложе ее отца, но выглядел старше. Волосы Кристофера уже полностью поседели, отросли, свисая сальными паклями, голубые глаза потускнели, бледное и осунувшееся лицо обзавелось скромной серой бородкой. От него несло перегаром и дешевыми сигаретами.
– Бельчонок? – Хантмэн растерянно сделал шаг назад, а затем обеспокоенно подался вперед, наклоняясь: – Что-то случилось? Ты в порядке?
– Не беспокойтесь, я к вам не с плохими вестями.
Он выдохнул и отошел, пропуская ее в кабинет. Окно внутри было открыто. Через черные прутья решетки влетал влажный ветер, сплетенный с тонкими лучами проступающей сквозь облака Инти[3]. Кабинет условно делился на две части: первая погрязла в хаосе из грязных кружек, пухлых папок, сдерживавших документы, и окурков, наполнявших пепельницу; на второй стоял практически пустой стол со стопкой бланков и всего одной чашкой, пахнущей карамельным кофе.
Кристофер махнул, указывая на стул для посетителей на чистой половине, которая явно принадлежала его коллеге. Кора положила сумочку на край стола, распахнула пальто, стянула алый шарф и заговорила:
– Дядюшка, я к вам по делу. Очень давнему. Может, вспомните? Батюшка почти перед самой отставкой как-то упоминал расследование о борцах.
– О каких борцах? – нахмурился Кристофер, вытряхивая пепельницу. – За что они боролись?
– Ни за что, дядя, – Кора сдержала улыбку. – Борцом называют аконит.
Он вздрогнул, задев одну из кружек с краю. Та качнулась и рухнула. По кабинету пронесся звенящий треск разбивающейся керамики.
– А-а, чтоб тебя! – Кристофер всплеснул руками, пиная осколки. Затем будто пристыженно оглянулся, виновато усмехаясь. – Так и что? Что за дело?
– Тогда, – неуверенно начала Кора, нервно теребя пуговицу, – украли кусты аконита из ботанического сада Королевского университета. И я подумала… В общем, Аконит ведь оставляет соцветия. В газетах писали, что они ядовитые, а таких в обычных лавках не купишь. Там культивированные уже. Вот…
Какое-то время Кристофер молчал, задумчиво глядя куда-то в стену. Затем брови его поднялись, глаза округлились, а губы сложились в усмешку:
– Ха! А ведь ты права! Хадс меня побери! Права! Пойдем-ка!
Кора сдула со лба челку и поспешила за дядей.
Догадка эта не давала ей покоя половину зимы, когда про Аконита заговорили уже все. Он оставлял соцветия на каждом трупе, а для этого их откуда-то нужно было брать.
