Илона Волынская, Кирилл Кащеев
Ирка Хортица и компания
По Слову моему
— Ищщщи-и-и-и…
Протяжный вздох волной покатился по неоглядному травяному морю. Воздух наполнился гудением — рои крохотных существ взвились над травами невесомой серебряной дымкой.
— Ищщщи-и-и-и…
Черный смерч вынырнул из-за горизонта и полетел над равниной, разрезая полотна лунного света. Смерч несся к Большой Воде, перемалывая парящее над степью невесомое серебро, и оставляя за собой черную полосу полегшей травы. И вдруг свернул, ринувшись к бредущему в траве стаду мамонтов.
— Аа-а-аргх! — смерч распался и вынырнувшее из него приземистое кривоногое существо с куцыми крыльями угрожающе зашипело, скаля клыкастую пасть.
— У-у-ургу-гуу! — старая мамонтиха вскинула хобот и яростное трубное гудение понеслось над равниной. Качнулись две громадные шерстяные горы — сыновья встали рядом с матерью и гудение их хоботов подхватило грозный напев. — У-у-у-у-гуууу! — задрали хоботы молодые мамонты и даже малыши, старательно раздувая пушистые бока, выдували свой вызов. Ноги, похожие на стволы деревьев, ударили в землю и стадо двинулось вперед.
Крылатая тварь угрожающе заверещала и плюнула — желто-зеленый плевок ляпнулся на густую шерсть, и медленно испарился, наполняя воздух запахом жженого волоса, перемешанного с вонью мертвячины и болота. Мамонты шли. Тварь попятилась перед надвигающимися на нее живыми горами, хрипло и зло каркнула и… шумно молотя крыльями, взвилась прямо из-под нависшей над ней гигантской тени. Закружилась, скандально вереща над ухом у невозмутимо бредущей мамонтихи. Удар хобота был стремителен, как бросок змеи. Тварь ухватили за крыло… и с размаху шмякнули об землю. Та пронзительно заверещала и канула в высокую траву как в воду. Стадо неспешно двинулось дальше.
Над качающейся травой, загребая одним крылом, медленно поднялась тварь. Долго, но молча плевалась мамонтам вслед — там, где падали ее плевки, возникали черные вонючие островки выжженной травы. Наконец плюнула в последний раз, зашипела, и снова окуталась черным вихрем. Вихрь покатился прочь, то и дело сплющиваясь, и выписывая замысловатые загогулины.
— Ищщщи-и-и-и…
Высокие стебли раздвинулись, из травы поднялись закутанных в шкуры мужчины. Молодой охотник тесно свел брови: если так сделать, старые-картинки-в-голове становились ярче и словно бы не такими старыми:
— Макуша! — он ткнул вслед мамонтам каменным наконечником копья.
Вождь качнул головой — запрыгали по плечам вплетенные во всклокоченные волосы камушки, пестрые перья, яркие травинки:
— Меховая гора… — обронил он, не отрывая настороженного взгляда от уносящегося прочь смерча.
— У-у-у! — замотал головой молодой охотник. — Макуша! — и снова потыкал мамонтам вслед.
— Макуша. — терпеливо пояснил вождь и для наглядности скруглил руки перед грудью. — Меховая гора. — пальцами показал подобие бивней и помахал рукой как хоботом. Жалостливо поглядел на молодого, неспособного отличить девку от мамонта. Какой из него охотник?
За спиной у молодого давились смехом остальные.
— Вввррх! — молодой аж подпрыгнул от злости. — Макуша не давать бить мохнатую гору! Давно! — махнул рукой за спину, будто указывая нечто, оставшееся позади.
Теперь уже вождь посмотрел вслед бредущим мамонтам и не только сдвинул брови, но еще и почесал в волосах, заставляя старые-картинки-в-голове разгореться. Картинки появлялись плохо: давний мамонт заходил в живот, выходил из живота, чего ему в голове делать? Живот забурчал, напоминая, что вот тот мамонт в живот так и не зашел, и картинка-в-голове сразу стала яснее. Было. Давно: Макуша выпрыгнула на тропу и замахала руками, не давая толстому мамонту подойти к выкопанной в земле яме. Ту яму все охотники рыли, пока глядящий сверху Горячий Глаз не сменился Холодным. Вождь Макушу побил. Потом отвел Макушу к Ведающей, и та ее тоже побила. А не оставляй племя без еды. Потом Макуша отвела племя к большой деревянной колоде, полной белого-вкусного, какое течет из мамонтих, и все пили. Макушу били еще, но нового белого-вкусного не появилось и бить Макушу перестали — зачем, раз съестного от того не пребывает? Только Ведающая с тех пор как глядела на Макушу, сдвигала брови.
— Та меховая гора убежала. Нету. — вождь покачал головой. Зачем мамонт, которого давно нет? Они ловят Макушу.
Молодой закрутился на месте, не зная, как передать вождю то, что долбилось в его голову как птенец изнутри в скорлупу:
— Гора — убежала! Макуша — убежала!
Ну что непонятно? Была Макуша — убежал мамонт. Теперь убежала Макуша — а вон они, мамонты!
Вождь снова нахмурился…
— Ищщщииии! — взвыло над равниной, заставляя травы колыхаться, как под самым сильным ветром.
Вождь с криком схватился за виски — на голову будто мамонт наступил, только изнутри. Хлюпнул носом, подбирая кровавую струйку, и призывно взмахнув копьем, побежал в сторону, противоположную умчавшемуся вихрю. Молодой охотник вместе с остальными бежал следом: Ведающая злиться, надо искать! Про мамонтов он уже забыл.
Стадо добрело до Большой Воды. Высокие стебли недовольно зашелестели, когда мамонты вломились в осоку и сгрудились, погрузив хоботы в воду. Между стеблями вдруг начало медленно всплывать что-то округлое, темное… Громадный полый пень от выломанного Очень Большой и Страшной Водой дерева закачался на прибрежных волнах. Шерсть на боку старой мамонтихи зашевелилась… и в хлюпающую на дне полого пня воду полетел сшитый из шкур мешок, а следом соскользнула юркая человеческая фигурка в обмотанной вокруг тела скобленой шкуре. Один из мамонтов сунул хобот в пень и принялся высасывать воду. Пень всплыл еще больше, а стоящая на дне фигурка потянулась к старой мамонтихе и обняла ту за хобот обеими руками.
— Фрррр! — ласково выдохнула мамонтиха. — Фрр-фрррр!
«Дитя, вскормленное моим молоком… — говорила мамонтиха — ее слова почтительно слушал и мотал на кончик хобота каждый в стаде. — Дитя, спасшее и меня, и моих сыновей, и все стадо — куда теперь идешь ты? Оставайся с нами, мы сумеем защитить тебя.»
Крепкий кулачок отер зареванное личико, покрытое разводами грязи, смешанной с кровью из многочисленными ссадин. Хотя даже под этой коркой можно было разглядеть пухлые губы, вздернутый нос и громадные зеленые глазищи с длинными ресницами — внутри полого пня стояла девчонка. Она еще раз обняла хобот и решительно помотала головой.
«Как знаешь». — шумно вздохнула мамонтиха и хоботом оттолкнула пень от берега. Скребя по дну корнями, пень неловко отплыл от берега. Еще толчок хобота, могучий мамонт размахнулся… Девчонка, сдавленно ойкнув, кувыркнулась на дно, а пень, вертясь и покачиваясь, медленно поплыл вдоль берега. Девчонка проводила уходящих мамонтов взглядом и уселась на мокрый мешок, то поглядывая на берег, то запрокидывая голову к Большому Черному Пологу с рассыпанным по его полотнищу сверкающими камнями.
Пень
