Павел Барчук, Евгений Прядеев
ПОЗЫВНОЙ «КУРСАНТ» — 1
Глава 1
О странных снах и не менее странных пробуждениях
— Алеша… Где же ты спрятался? Ох, и негодник. Заставляет маму искать его по всем углам… Где же mein Lieblingssohn?
Я сижу в комоде. Я ужасно доволен. Хорошее место выбрал.
Старый комод похож на какое-то волшебное существо из сказок. Он — огромный. Его нижняя часть — будто здоровенная пасть великана. Открыл дверцы, пока мама считала до двадцати, забрался внутрь и все. Нет меня. Я исчез.
— М-м-м… Wo hat er sich versteckt?
Я тихо смеюсь, прижав ко рту ладонь. Куда же он спрятался? — вот что говорит мама. Она все время разбавляет русский язык немецкими фразами. Забавная привычка. Уверяет, будто так тренирует мой ум и память. Хотя что их тренировать? Папа, между прочим, считает, что я очень смышлёный и буду умнее его, когда вырасту. А уж немецкий язык мне вообще как родной.
Я осторожно, стараясь сделать это неслышно, прижимаюсь щекой к дверце комода и пытаюсь одним глазом рассмотреть, что происходит в комнате, через замочную скважину, но потом вспоминаю, ключ ведь на месте. Большой, металлический ключ. Ничего не увижу. Но зато есть длинная трещина. Комод очень старый, он весь покрыт такими трещинами. А вот одна, совсем глубокая. Ей можно воспользоваться.
Хочу увидеть в щелочку, как мама ходит по комнате с озадаченным лицом. Но получается рассмотреть только большой, круглый стол. На нем — ваза с конфетами. Огромный торт. Чашки, в которые разлит давно остывший чай… Эти чашки вынули из упакованных вещей в первую очередь. Мама говорит, они достались ей от бабушки. Мы пьем из них чай только по праздникам. Сегодня — праздник. Мой день рождения. Мне исполнилось целых шесть лет.
Правда, едва мы сели за стол, как за отцом приехала машина. Его забрали на службу. Ну-у, это он мне так сказал. Папа же не будет обманывать! Обнял меня, а потом произнёс непривычно странным, напряженным голосом.
— Алеша, я скоро вернусь. Твой день рождения — очень важное событие. Непременно вернусь…
Мой отец — серьёзный человек. Дипломат. Он никогда не обманывает. Особенно меня.
— Алеша… Где же ты?
Зажимаю ладошкой рот, чтобы не засмеяться. Как хорошо я спрятался!
— Алеша, ты…
Мама не успевает договорить, потому что в дверь звонят. Настойчиво, не отрывая пальца от кнопки звонка. Громкий и какой-то тревожный звук. А потом, практически сразу, без малейшей паузы, неизвестные гости несколько раз бьют по входной двери. Мне кажется, это точно не папа. Он не стал бы так делать. Папа — тихий, спокойный. Всегда. А тут, будто ногами лупят изо всех сил.
Вдруг это разбойники? Как в одной из волшебных историй, которые папа читал перед сном в Берлине. Просто всё в Московской квартире напоминает мне сказку. Комод, в котором я спрятался; мебель, старая и потертая; печь в углу комнаты… В Берлине мы жили иначе. Там совсем не было ничего сказочного.
— Гражданка Витцке, одевайтесь, Вам надо проехать с нами.
Чужой мужской голос кажется мне страшным. В нем нет злости, однако я точно чувствую, этот человек — плохой. И еще, он прошёл в комнату в грязных сапогах. А это совсем уж из ряда вон. Странно, что мама не сказала ни слова. Она ненавидит грязь. Я вижу в щелку, как эти сапоги остановились возле стола. Снег тает и стекает с них на пол. Чуть дальше — еще одни сапоги. Но вторые пока молчат.
Неужели и правда разбойники?
Пытаюсь устроиться поудобнее, чтоб лучше рассмотреть все происходящее. Делать это надо очень тихо, дабы не выдать свое присутствие и чтоб меня не заметили.
Если незваные гости действительно разбойники, то я дождусь подходящего момента и выпрыгну на них из комода. Возле печи стоит кочерга. Мне нужно только добежать и схватит ее. Нам тогда ничего не будет угрожать. А потом вернётся папа и все станет очень хорошо.
— Позвольте, но куда? Сергей на службе. Мне надо дождаться его…
Мамин голос меняется. Он немного дрожит. Совсем чуть-чуть. Я слышу, как в нем нарастает паника. Она точно так же разговаривала в прошлом году, когда меня лихорадило из-за высокой температуры. А потом вдруг мамины легкие шаги приближаются к комоду, она поворачивается спиной, опирается о него одной рукой и… и другой рукой, незаметно для гостей, поворачивает ключ в замке.
Я догадываюсь, что мама хочет скрыть свой поступок от разбойников. Потому как она, ко всему прочему, тихо вытаскивает этот ключ и, не разжимая ладонь, сует руку в карман платья. Я ничего не понимаю. Зачем мама заперла меня? Это ведь не случайность. Не может быть случайностью. Выходит, она знает, что в комоде сижу я, но прячет от разбойников?
— Сергей ждёт Вас. Не переживайте. Как раз к нему на службу и отправимся…
Я очень хочу крикнуть маме, чтоб она не верила этому голосу. Он врет. Я Чувствую это. Точно врет. Но не могу произнести ни слова. Мне становится жутко. Ладони потеют. Я хочу вытереть их о брюки, однако в итоге просто сжимаю ткань пальцами и не двигаюсь.
— Вы… как же странно… — мама отрывается от комода и подходит к столу. — Ничего не понимаю… Ну, хорошо… Что именно нужно взять с собой?
Я смотрю в щелочку, но отчего-то даже та часть комнаты, которую могу разглядеть, плывет и смазывается. Я моргаю несколько раз, а потом пальцами тру один глаз. Тот самый, которым наблюдаю за происходящим. Он мокрый. Это — слезы. Но я вроде бы не плакал…
— Ничего. Просто оденьтесь и поедем. Товарищ Разинков, помоги Марине Леонидовне.
— Не надо! Помогать не надо… — мама идет в сторону шкафа.
Я больше не вижу ее. Шкаф стоит в дальнем углу. Вторые сапоги топают следом за ней. Устрашающе топают.
— Я же сказала, не надо помогать! — мама говорит все громче. Она сильно нервничает.
— Дык малость придержу вещички… — второй голос мне тоже не нравится. Он…
