Юлия Александровна Лавряшина
Как в кино
© Лавряшина Ю., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
– Алло! Я что – потеряла счет времени? Мне казалось, ты только уехал. Хочешь сказать, что встреча уже…
– Нет, конечно. Я же выехал десять минут назад.
– Вот и я о том же… А почему звонишь? Что случилось?!
– Да не паникуй ты! Я просто хотел кое-что спросить… Ты давно была у Вари?
– Н-не помню. Пару недель назад.
– Точно?
– Нет… Кажется, еще в сентябре, но вот какого числа… Не скажу. А что такое?
– Потом объясню. Значит, это не ты…
– Не я? Ромка, да что случилось?! Слушай, я могу сходить к ней прямо сейчас. Все равно пишется не очень…
– Уже не стоит.
– А… Так ты у нее?
– Я перезвоню после встречи. Только ты особо не жди ничего, вряд ли мы с этим придурком найдем общий язык.
– А ты не настраивайся так! Его последний фильм совсем неплох, мы же говорили…
– Его заслуги в этом нет. Режиссер был хороший.
– Ты еще лучше!
– Ладно. Уговорила, – проурчал брат умиротворенно.
«Мне это не составило труда, – подумала Лиза с нежностью. – Ты так любишь, когда тебя хвалят… А кто из нас не любит?»
Буквально на днях они с Романом за ужином рассуждали о том, что кинематограф зиждется на тщеславии авторов больше любого другого вида искусства. Можно годами писать в стол, завесить картинами стены мастерской, сочинять музыку для себя самого, танцевать в своей спальне. Но кто снимает кино для себя? Не видео, понятное дело, а настоящее кино… Для фильма нужны актеры, оператор и еще целая толпа людей, которым нужно платить. Без больших денег кино не бывает… А тебе вряд ли дадут снять следующий фильм, если предыдущий положили на полку.
– Алло? Лиза, ты здесь? Я поехал.
– Так все-таки где ты сейчас? Что происходит?
Не дав ответа, телефон затих рядом – темноликий младенец, которого всегда носишь с собой… Впрочем, что ей об этом известно? Не рожала. Нет, это не было жизненной позицией, просто так сложилось. Все скоропостижные любови Лизы Воскресенской оказались бесплодны.
Опустив пальцы на выпуклые квадратики клавиатуры ноутбука, она привычно уцепилась взглядом за самолет, который день за днем пытался оторваться от земли, а Лиза лишь наблюдала за ним из окна. Иногда с состраданием, чаще безразлично, не фантазируя о том, что это светло-сиреневый одноместный экипаж самой Весны, каждый год покидающей Подмосковье слишком стремительно, чтобы пользоваться каретой или, на худой конец, поездом. Тут нужен самый быстрый транспорт, который к тому же не придется ни с кем делить, ведь Весна, несмотря на свой непобедимый оптимизм, так же одинока, как Осень, роняющая в эту минуту за окном слезы безнадежности. У октября нет ни малейшей надежды, что природа сможет выжить после его ухода, ведь Зиму не обмануть.
«И мою зиму тоже. – Лиза старалась думать об этом без содрогания. – Она уже ближе, чем хотелось бы – сороковник маячит на горизонте…»
Студеного дыхания возрастной осени она пока не ощущала. Да и младенца не так уж хотела – ее сердце целиком занимал брат, и это не менялось много лет. Ситуация была не совсем правильной, ведь Ромка давно вырос, и Лиза сознавала: их жизнь вышла не такой, как у всех… Только разве их вина была в этом? Они спасались как могли, точно жертвы кораблекрушения, вдвоем выжившие в океане, который то затихал, то гневался, но никак не позволял добраться до суши. Когда еще в школьные годы смотрели «Титаник», Лиза кипела от ярости: почему Роза не подвинулась и не дала Джеку место рядом с собой?! Разве они вдвоем не поместились бы на той двери? И выжили бы вместе…
Когда Роман уже поступил в главный киношный вуз страны, на занятиях им показали удаленные из того фильма сцены, которые как раз и объясняли, почему Джек остался в воде. Брат примчался домой, запыхавшийся и прямо на кухне, где Лиза накрывала на стол, разыграл не вошедшие в «Титаник» сцены. Так она узнала, что Роза хотела спасти любимого, но, когда Джек пытался забраться на ту же дверь, она норовила опрокинуться. В тот момент к ним подплыл мужчина, который тоже хотел спастись, забравшись к Розе, но Джек не пустил его, отрезав: «Места хватит только для леди».
– Теперь ты ее простила? – Брат смотрел на Лизу насмешливо, но она-то знала, что он и сам испытал облегчение, узнав, что героиня любимого фильма его детства не была эгоисткой.
Когда они смотрели «Титаник», их собственная жизнь еще не потерпела крушение, столкнувшись с ледяным айсбергом, но их счастливое плавание уже подходило к концу. Иногда Лизе казалось, что, если б в детстве они с братом чаще других пересматривали другой фильм, их жизнь могла бы сложиться иначе…
«Не может быть, чтоб все остальные жили так же и с ними тоже постоянно что-то случалось», – порой Лизу мучительно тянуло подглядеть за соседями, перебраться через ограду, заглянуть в окно и убедиться, что там тихо потрескивает озорной камин, на столе исходят паром чашки с чаем, а напротив взрослых сидят румяные и здоровые дети.
В их семье все было не как у людей… Но Лиза сознавала, что если б она осталась одна, то просто бы одеревенела от тоски, превратилась в истукана с заострившимися чертами вытянутого лица с длинным носом и тонкими губами. Ей самой свое лицо казалось уродливым, а брат твердил, что Лиза – один в один «Мадонна с книгой» Боттичелли… Еще в детстве Ромка вырезал откуда-то репродукцию (может, в любимой библиотеке стащил) и повесил в их комнате.
– Уж Боттичелли-то разбирался в красоте!
Лиза особого сходства не находила, но ее радовало, что брат восхищается ею. Она давно заметила, что Ромка чуть ли не с рождения тянулся к ней больше, чем к матери. Может, потому, что та не кормила малыша грудью, а бутылочку и сестра в состоянии была дать? Лизе исполнилось уже шесть лет, когда Ромка появился на свет, и она очень ответственно отнеслась к роли старшей сестры.
– Ну-ну, – бормотала она тоном их старой соседки, который подслушала, когда та баюкала внучку. – Кто тут у нас такой вонючка? Ничего, сейчас сменим твои каканки, и снова все будет хорошо.
Именно ей Ромка улыбнулся в первый раз и всегда от радости колотил ножками воздух,
