Виктор Пелевин
Круть
©В.О.Пелевин, текст, 2024
©Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
Описанные в книге люди, баночно-мозговые сущности, события и обстоятельства — вымышлены. У героинь и героев цикла «TRANSHUMANISM INC.» нет конкретных прототипов в реальном мире. Любые утверждения об обратном являются хайпом или провокацией.
Всякое сходство с экстралингвистической действительностью случайно. Любая попытка обнаружить в книге какие-то намеки и параллели является рептильной проекцией антинародного ума и подсознательным вредительством
(статья 83.34 уголовного уложения Доброго Государства).
Высказывания и мнения героинь и героев, их стихи, проза, слоганы, идеологемы и пр. не выражают позицию автора, не являются его прямой речью и служат исключительно целям выпуклой лепки художественно убедительных образов.
Фрагменты пост-карбоновой национальной идеи публикуются условно-досрочно.
I got two strong arms, Blessings from Babylon. Time to carry on and try…
Nik Kershaw
Пролог
Император лежал на плитах сенатской курии. Тёмная кровь из пронзённого сердца и пурпур плаща сливались в полутьме — глядя на августейший силуэт с высоты, можно было подумать, что принцепс быстро набирает корпулентность. Вокруг, подобно хору в греческой драме, выли и бормотали сенаторы с кинжалами в руках.
Среди них — et tu, Brute! — был и преемник, усыновлённый божественным и принявший его славное имя. Тоже Порфирий. Лицо нового принцепса выражало печаль, решимость, умеренный оптимизм в отношении будущего и другие подходящие к ситуации государственные смыслы.
Вот так молодое поколение приходит нам на смену. Судя по свершившемуся злодеянию, я обучил преемника тонкостям ремесла неплохо. Ни одного доноса о заговоре.
Я знал это точно.
Мёртвым императором был я сам.
Вернее, всё обстояло чуть сложнее. Я был убитым, и я же смотрел на него сверху, будто глаз на потолке. Никакой тревоги или страха — наоборот, я был спокоен и почти счастлив.
Значит, загробная жизнь существует. И дух, покинув тело, действительно видит и чувствует то же самое, что ощущал, когда у него были телесные органы… Суеверие, которое я не мог принять при жизни, оказалось правдой.
Ещё я слышал, что дух на время остаётся в мире, следя за теми, с кем погибший не может разорвать сердечную связь.
А вот это, похоже, было неправдой.
Особого интереса к оставшимся внизу я не испытывал. Даже к преемнику Порфирию (тот уже объяснял что-то ворвавшейся в курию страже — лицо его было спокойно, а жесты полны достоинства). Справится, надо полагать. Мне было всё равно.
Меня интересовал лишь новый, только открывшийся мне нематериальный мир. Чем он был на самом деле? И, главное, чем стал я сам? Собственного тела я не видел — его не было. Во всяком случае, такого, как прежде.
Могу ли я проходить сквозь стены? Я повернулся и увидел близкую роспись потолка — Сципион Африканский стоял возле нелепо изображенной баллисты (художникам надо проводить больше времени в воюющих провинциях, но об этом пусть заботится преемник).
Сделав лёгкое усилие, я поплыл к потолку, заметил пыль и паутину на приблизившейся лепнине — и без усилия вошёл в толщу камня. Стало темно.
Я ожидал, что пройду кладку насквозь и увижу небо, но этого не случилось. Темнота окружала меня со всех сторон, и я не мог её покинуть. В конце концов я попытался вернуться назад в курию, но не сумел.
Трудно было понять, двигаюсь ли я на самом деле. Если я перемещался, то неясно, с какой скоростью и куда: отметки, относительно которых возможна была ориентация, отсутствовали. Сама идея движения в подобной ситуации теряла смысл.
Вдруг я услышал в темноте шёпот:
— Порфирий! Император Порфирий! Ты слышишь нас?
— Кто вы?
Мой голос прозвучал хрипло и испуганно. Было непонятно, откуда вылетели эти слова. Однако я знал, что произнес их.
— Мы те, кому ты причинил муку при жизни. Мы ждали твоей смерти и пришли отомстить…
Шёпот, долетавший со всех сторон сразу, весьма терзал. К счастью, в этой пустой чёрной безбрежности повредить мне было невозможно… Или возможно? Не зарекайся, мист. С Ахероном шутки плохи.
Я заметил, что темнота вокруг уже не совсем пуста.
Я висел в воздухе над какой-то поверхностью — и мир вокруг оплотнялся, снова становясь материальным. То же происходило и со мной. Сделались различимы ветки ночных деревьев и далёкие зарева звёзд, а потом сила тяжести увлекла меня вниз.
Я ушиб колено, упав на землю. У меня появилось тело. При жизни я часто думал, что для загробных скитаний душе нужна будет иллюзия телесности — и оказался прав.
Кажется, я находился в ночном лесу. Но это не был обычный лес.
— Порфирий! Император Порфирий! Ты слышишь нас?
Что-то мягкое коснулось моей руки, затем ноги, спины… Казалось, сотни крохотных мелких рук цепляются за мою одежду.
Я понял, кто вокруг: души моих жертв. Они не были похожи на людей и скорее напоминали ночных насекомых, носящихся около лампы. Только лампой этой был я сам.
Я начал узнавать гостей.
Вот истыканные стрелами антинои, прикованные к золотой цепи. Вот казнённые ради конфискации менялы, обвинённые в заговоре. Вот базарные мыслители о судьбах империи, сошедшие с крестов. А это погибшие в войнах легионеры — их много, очень много, и становится всё больше, потому что они гибнут прямо сейчас.
В обычном смысле я не видел ничего — но разум мой каким-то образом распознавал эти легчайшие прикосновения.
Не все души носились вокруг в ярости. Иные из них походили на неподвижно горящие в темноте огни, или даже глаза, устремлённые на меня.
Я узнал два ярчайших. Сёстры Люцилия и Мария, христианки, посланные мною на арену, где их растерзали звери. Они в тот день кричали, что прощают меня и будут молиться за мою душу, а потом встретят за гробовой чертой и отведут в новую жизнь.
Свита тогда смеялась. Смешно было и мне — как они собираются помочь императору, если не могут спасти себя? Но именно это воспоминание оказалось самым мучительным.
Я побежал прочь. Я несся над землёй быстро и легко, мотыльки душ отставали, огни постепенно гасли — и я уверился, что смогу уйти. Мне стало даже весело.
А потом сзади донесся лай собак. Самые гневные из моих преследователей превращались в адских
