Альфред Коппел
Мятежник Валькира
© Alfred Coppel — «The Rebel of Valkyr», 1950
Из мрачных веков Междуцарствия возникла Вторая Империя. И снова, спустя тысячелетие, знамя Империума Земли взвилось над разорёнными землями обитаемых миров. Четыре поколения завоевателей, наследников величия Тысячи Императоров, воссоздали Галактическую Империю силой оружия. Но технические знания, Великий Разрушитель, внушали страх и были под запретом. Только ведьмы, колдуны и чародеи хранили старые знаниях, и толпы, мучимые расовой памятью об ужасных разрушениях Гражданской войны, забрасывали этих хранителей камнями и сжигали их на площадях городов, построенных на руинах старых войн. Древние, могучие космические корабли — несокрушимые, вечные — несли людей и лошадей, огонь и меч по всей Галактике по приказу полководцев. Вторая империя — после четырёх поколений изоляции, — феодальная и мрачная; культура, скреплённая узами, выкованными из крови и железа, и преданностью звёздных королей-воинов…
— Квинтус Блэнд,
Очерки галактической истории.
1
Кирон, полководец Валькира, сердито вышагивал по полированному полу. Мерцающий свет, наполнявший огромную зеркальную залу, отражался от драгоценных камней, которыми была изукрашена его церемониальная амуниция, и поблёскивал искрами на серебряном плаще. На мгновение звёздный король остановился перед высокими двойными дверями из кованой бронзы, его сильные руки сжали рукоять меча. Рослые янычары Дворцовой стражи неподвижно стояли по обе стороны сводчатого дверного проёма, их огромные топоры покоились на каменных плитах. Казалось, что тёмные мысли, роящиеся в голове Кирона, были для них чем-то абсолютно невообразимым. Огромные воины, выросшие на обладающих высокой гравитацией планетах Плеяд были флегматичными, преданными и лишёнными воображения. И даже звёздному королю не пришло бы в голову ломиться в закрытые двери покоев Императора.
Кирон судорожно сжимал и разжимал пальцы на украшенной драгоценными камнями рукояти своего оружия; в его тёмных глазах сверкала едва сдерживаемая ярость. Пробормотав ругательство, он отвернулся от безмолвной двери и продолжил расхаживать взад-вперёд. Его спутник, мускулистый муж в простом боевом облачении Валькира, спокойно наблюдал за ним из-под кустистых золотистых бровей. Он стоял, сложив огромные руки на косах из седеющих золотистых волос, спускавшихся до талии, его лицо, изрезанное глубокими морщинами, было обрамлено распущенными завязками крылатого шлема. Огромный меч был закреплён на его обнажённом бедре — массивное лезвие с потёртой и покрытой пятнами пота рукоятью.
Повелитель Валькира прекратил сердито ходить туда-сюда по зале и пристально посмотрел на своего адъютанта.
— Клянусь Великим Разрушителем, Невитта! Как долго мы будем это терпеть?
— Терпение, Кирон, терпение, — старый воин говорил с уверенностью человека, прожившего долгую жизнь. — Они испытывают нас на прочность, но мы ждали три недели. Не повредит подождать ещё немного.
— Три недели! — Кирон нахмурился, глядя на Невитту. — Они подталкивают нас к восстанию? Это их цель? Клянусь, я бы не потерпел такого обращения от самого Гилмера!
— Великий Император никогда бы так не поступил с нами. Воины Валькира всегда были близки его сердцу, Кирон. В таком поведении чувствуется женская рука. — Он сплюнул на полированный пол. — Пусть семь кругов ада заберут её!
Кирон коротко хмыкнул и снова повернулся к безмолвной двери. Айвен! Айвен Прекрасная… Айвен-заговорщица. Что за дьявольское зелье она уже заварила? Интриги всегда были её оружием, а теперь, когда Гилмера не стало и она встала у Великого Трона…
Кирон выругался про себя. Невитта говорил правду. К этому приложила руку Айвен, как звёзды к созданию Галактики!
Три недели впустую. Долгие недели. Двадцать один день с тех пор, как их корабли совершили посадку в Имперском городе. Дни борьбы с толпами дилетантов и льстецов, заполонивших Императорский дворец. Были моменты, когда Кирону хотелось мечом прорубить себе путь сквозь подхалимствующих щёголей!
Гилмер Кайдорский был мёртв уже целый год, но новый двор по-прежнему представлял собой сумасшедший дом из льстивых подхалимов. Прошения удовлетворялись одно за другим, фавориты получали долгожданные милости от мальчика-императора Торана. И Кирон прекрасно понимал, что все милости проходят через амбициозные руки леди-консорта Императора Айвен. Возможно, ей не позволили носить корону Императрицы, потому что в её жилах не текла кровь Тысячи Императоров, но никто при дворе не отрицал, что она была источником императорских милостей. Однако Кирон знал, что этого ей было недостаточно. Айвен мечтала о большем. И из-за всей этой закулисной возни старые фавориты воинственного Гилмера были лишены доверия и им было отказано в приёме. Формировался новый внутренний круг, и было очевидно, что Кирон Валькирский в него не входил. Ему даже не дали возможности высказать свои справедливое недовольство Императору Торану.
Другие дела, как ему снова и снова твердили, занимали внимание Его Императорского Величества. Другие дела! Кирон чувствовал, как гнев закипает и пульсирует в его жилах. Какие другие дела могут быть важнее для правителя, чем верность его лучших воинов? Или если Торан был глупцом, как втайне утверждали придворные, то, конечно, у Айвен было достаточно ума, чтобы не держать полководца Внешних территорий в приёмной три недели! Леди Айвен, сама весьма гордая, должна была знать, насколько близки к восстанию воинственные народы Периферии.
При таких преднамеренных провокациях было трудно с честью проигнорировать приглашение Фреки Калганского встретиться с другими звёздными королями на совете недовольных. Бунт не привлекал такого человека, как Кирон, проведшего своё детство, сражаясь бок о бок с Гилмером, но есть предел человеческой выносливости, и он быстро достигал его.
— Невитта, — резко проговорил Кирон. — Тебе удалось что-нибудь узнать о леди Алис?
Седовласый воин покачал головой.
— Ничего, кроме досужих разговоров. Говорят, она уединилась и всё ещё оплакивает Гилмера. Ты же знаешь, Кирон, как маленькая принцесса любила своего отца.
Повелитель Валькира задумчиво нахмурился. Да, правда, что Алис любила Гилмера. Он помнил, как она была рядом с великим Императором после битвы при Кайдоре. Даже побеждённые междуцарственные правители того мира утверждали, что Гилмер отказался бы от планеты, если бы они смогли захватить его дочь. Связь между отцом и дочерью была крепкой. Возможно, Алис уединилась, чтобы продолжить свой траур, но Кирон в этом сомневался. Это было бы не в характере ни Гилмера, ни его дочери.
— Здесь всё было бы по-другому, — с чувством сказал Невитта, — если бы маленькая принцесса правила вместо Торана.
Совсем по-другому, подумал Кирон. Глупый Торан готов потерять то, что четыре поколения верных воинов воздвигали на обломках тёмных веков. Алис, принцесса-воительница, приумножила бы славу Империи, а не умалила бы её. Но, возможно, он был предвзят относительно неё, размышлял Кирон. Трудно было не быть предвзятым.
Он вспомнил её смеющиеся глаза и её храбрость. Стройная девочка, прямая в своих манерах и поведении. Смущала его перед ревущими валькирами своими искренними признаниями в любви. Армии поклонялись ей. Прелестное дитя с гордостью за свой род, написанной на патрицианском челе. Ещё и сострадательная. Прикосновением или словом она утешала умирающих и раненых.
Прошло восемь
