Михаил Шуклин
Силуэт
Тесная комната
– Ах извините! Тысяча извинений! – выпалил я, когда споткнулся о чужую ногу.
Наскоро, с лестницы влетев в тусклый коридор общаги, я со слепу не заметил сидящего у входа здорового детину.
Детина был в футболке и трениках. Болтал ступней со свисающей, черной, кожаной тапочкой, закинув ногу на ногу. Тапочка смешно шлепнула его по пятке, задетая моим резким и неловким движением.
Я влетел в коридор, словно метеор и на ходу хотел было обогнуть выставленную ногу, но не успел.
Детина медленно выпрямился, глядя на меня с непонятным мне взглядом. Сидел он на маленькой табуретке. Смотрел на меня пристально и расширив глаза, не моргая и странно наклонив голову, вздернув подбородок. Глаза темно-карие и бритая, лысеющая голова.
"Аа," – подумал я мгновенно. – "Похоже я выставил его в дурном свете перед сидящей напротив дамой! Вот он и обескуражен, насколько резко все произошло. Ведь я влетел в коридор весь запыхавшийся и тяжело дыша, и видимо прервал их милую беседу! Теперь он даже не знает как реагировать. Толи ругаться и злиться, огрызнувшись и пытаясь выглядеть бодро перед дамой, или показать себя добродушным, благородным мужчиной и отпустить какую-нибудь шутку. Но ведь ее еще надо придумать! А шутки редко придумываются при таких резких случайностях. Это и привело его в ступор."
Дама, сидящая с другой стороны узкой двухстворчатой двери, тоже выпрямилась. Она была полной, с короткими ярко-желтыми кудряшками. Веселый, доверительный разговор их умолк, благодаря мне. Тонкая створка двери медленно и со скрипом закрылась.
"Извините!" – хотел было сказать я, но понял что только подумал об этом, виновато улыбнулся, оглянувшись, и уже быстро шагал дальше по коридору вдоль рядов одинаковых старых дверей. Скоро дошел до холла, тяжело и быстро дыша.
Навстречу мне уже поднималась со стула за столом, миловидная, пухлая девушка, с короткой стрижкой, также прервавшая разговор со своей юной, прелестной подругой. Стройная подруга быстро удалилась, вращая бедрами и один раз оглянувшись на меня.
– Есть у вас комнаты? – выпалил я с одышкой.
– Конечно же есть! – также быстро ответила пухлая девушка. – Но к сожалению только одна. Вы как раз прошли мимо нее!
– У входа на этаж! – пояснила она, добавив.
Посмотрела с сожалением в сторону удалившейся подруги. Я понял, насколько милый и занимательный разговор я прервал в очередной раз, потому что вспомнил, как юная девушка шептала ей что-то на ухо и быстро выпрямилась, как только я начал приближаться.
– Пойдемте, покажу! – девушка заспешила в обратную сторону коридора, как раз откуда я пришел. Слегка прихрамывала и шагала неуклюже, словно отсидев ногу и давая большую нагрузку при шаге на правую, отчего походка ее стала похожей на утиный шаг.
По дороге мы разминулись в тесном коридоре с еще одной парой средних лет и скоро вернулись обратно ко входу на этаж. Девушка, бренча связкой ключей, открыла белую, выцветшую дверь справа от входа, отчего сидящему рядом детине снова пришлось прерывать разговор и выпрямляться. Опять же внимание их было оторвано друг от друга на новую, неизвестную ситуацию.
– Вот, смотрите! – сказала девушка с ключами, распахнув тяжелую большую дверь и посторонилась.
Я шагнул внутрь, закрутил головой, оглядываясь, будто Траволта с плащом. Покачнулся от головокружения. Одна из курток заехала мне пыльным рукавом в нос. В нем неприятно защекотало предвещая чихание.
– Мило, мило, – пробормотал я.
Комната была маленькой, с какими-то старыми куртками, висящими на стенах и неосвещенной.
– Это прихожая, да? – спросил я.
– Нет, – ответила девушка из коридора. – Это вся комната!
Ночное дежурство
В ночь дежурила одна медсестра Анна. И как обычно она, уже привычным маршрутом, обходила палаты по коридору. Всматривалась в их темные внутренности сквозь окна, щурилась на разноцветные огоньки медоборудования.
Палата интенсивной терапии находилась ближе к холлу и посту медсестры, и поэтому Анна подошла к ней в последнюю очередь, надеясь быстрее вернуться на стул к смартфону с ютубом. Но что-то странное заставило ее остановиться у стекла.
Она всмотрелась внутрь палаты чуть не впечатав пухлый нос в прозрачную поверхность. Там было два кувеза. Один из них – левый пустовал. В правом же спала новорожденная девочка.
Ее привезли из родильного только вечером недоношенной и очень слабой. Врачи сделали все, что могли. Оставалось надеяться на время и хороший уход.
Но насторожило Анну странное свечение. В полутьме с тусклым экраном инкубатора оно казалось нереальным.
Анна зажмурилась, потерла веки пальцами. Открыла глаза, но свечение не исчезло. Анна поморгала, повращала зрачками, надеясь, что это отблик от экрана монитора. Ничего не изменилось.
Свечение было бледным и продолговатым. Похожим на вытянутое овальное облако, замершее слева от инкубатора, ближе к стене.
Анне стало не по себе. Странные мысли мелькнули в глубине сознания, быстрые и потому неосознанные и неуловимые. Заставившие похолодеть и замереть все тело.
На учебе Анна с подружками много чего видела и изучала, но с таким пугающим ей сталкиваться не приходилось. Она с трудом сглотнула пересохшим горлом. Все-таки надо что-то делать!
Медленно она протянула руку с дрожащими пальцами к ручке двери. Надавила. Замок щелкнул. Дверь с легким шипением открылась, впуская женщину в палату. Осторожно Анна шагнула внутрь, в полумрак.
У инкубатора стояла женщина. Сначала она смотрела на спящую малышку, но затем резко повернулась и взглянула на вошедшую медсестру.
Анна хотела уже спросить и открыла рот, но белая женщина бросилась на нее.
*Основано на реальных событиях.
Лицо за стеклом
Семья Зайцевых сняла квартиру в пригороде. Двушка на последнем этаже старой пятиэтажки возле объездной дороги.
Муж Андрей мотался по заработкам, пока Алиса сидела в декрете с двухлетним Сашей. В обычный ноябрьский день Алиса покормила Сашу и оставила его играть с игрушками на ковре в зале.
Сама же стала мыть посуду на кухне, прислонившись лбом к кухонному шкафчику. Свет она не включала, чтобы экономить электричество. Вполне хватало промозглого серого света, что лился из кухонного окна, сквозь утренний осенний туман.
Вполуха Алиса слушала веселый говор мультяшек из телевизора в зале, терла тарелки и кастрюлю губкой под тонкой струйкой теплой воды.
– Дядя! – услышала она резко.
Это было первое слово и Алиса бросилась в зал к сыну. Саша сидел посередине комнаты и смотрел на балконные окно.
Стекло все запотело и затуманилось, но за ним Алиса увидела черный силуэт. Кто-то стоял на балконе.
Затем прильнул к окну. И к стеклу прилипло серо-багровое мясистое лицо мужчины.
Алиса
