Сандра Мартон
Страстный сюрприз для шейха
Гарем — Harlequin — 47
Глава 1
Шейх Николас аль-Рашид — Лев Пустыни, блистательный наследник императорского трона Квидара, вышел из своего шатра на раскаленные пески, держа на руках женщину.
Шейх был одет в белый бурнус с золотой отделкой; его серебристо-серые глаза смотрели вперед и сверкали от ярости. Женщина, обвив руками его шею, смотрела на него с невысказанной мольбой.
— Что случилось, Ник? — спросила она.
— Нас снимают, — ответил он.
«Но каждый, кто увидел эту фотографию на обложке журнала „Сплетник», сделал иной вывод», — мрачно подумал Ник.
Под фото была огромная подпись: «Шейх Николас аль-Рашид держит на руках свое последнее завоевание — красавицу Дину Берджесс. Каково быть пленницей такого великолепного дикаря пустыни?»
Ник выругался.
— Зачем они лгут, эти подлые ублюдки?
Невысокий мужчина в противоположном конце комнаты кивнул:
— Вы совершенно правы, сир.
Ник поднял глаза и прищурился.
— Они называют меня дикарем пустыни, словно я какой-то зверь. Они считают меня некультурным и жестоким животным?
— Нет, сир. — Маленький человечек сложил руки вместе. — Конечно нет.
— Никому не сходила с рук попытка обозвать меня.
Хотя нет. Однажды кое-кому это сошло с рук. Ник нахмурился. Это была женщина, вернее, девушка.
«Ты обыкновенный дикарь», — сказала она тогда.
Ник нахмурился:
— Это фото сделали на фестивале. Это был Ид аль-Баранда — государственный праздник Квидара! — Он вышел из-за массивного букового стола и зашагал к стене с окнами с видом на один из каньонов Нью-Йорка. — По традиции я был в бурнусе.
Абдул согласно кивнул.
— И шатер, — процедил Ник сквозь зубы. — Этот чертов шатер принадлежал поставщику еды.
— Я знаю, милорд.
Ник вернулся к столу и схватил журнал.
— Ты только посмотри на это!
Абдул осторожно шагнул вперед и всмотрелся в фотографию.
— Милорд Рашид?
— Они отредактировали снимок: стерли океан и поставили шатер в центре пустыни!
— Да, милорд, я понимаю.
Ник пригладил рукой волосы.
— Мисс Берджесс порезала ногу. Вот почему я нес ее.
— Милорд Рашид. — Абдул облизнулся. — Не надо объяснять.
— Я нес ее в шатер, а не наружу… — Он глубоко вздохнул. — Нет, я не стану злиться.
— Отлично, сир.
— Это бессмысленно. — Ник положил журнал на стол, засунул руки в карманы брюк и одарил секретаря холодной улыбкой. — Разве это не так, Абдул? Если эти идиоты хотят совать нос в мою жизнь, мне наплевать.
— Да, милорд.
— Если люди хотят читать такую чушь, пусть читают.
Абдул кивнул:
— Точно.
— В конце концов, какое мне дело, если меня называют дикарем? — Он шире растянул губы в улыбке. — У меня юридическое образование и большой опыт в финансовой области. И я представляю древний, благородный и высококультурный народ. Дурака, написавшего эту статью, нужно четвертовать. Но предварительно его надо раздеть догола, обмазать медом и оставить под палящим солнцем пустыни на съедение муравьям.
Абдул низко поклонился, отступая к двери.
— Я немедленно займусь этим вопросом.
— Абдул? — Ник глубоко вздохнул. — Не надо ничего делать.
— Но, милорд…
— Поверь мне, — сказал шейх, едва заметно улыбаясь, — мои американские гены предупреждают меня, что моим соотечественникам не понравится четвертование.
— В таком случае я потребую опровержения.
— Нет. Это не принесет никакой пользы, а только привлечет нежелательное внимание ко мне и Квидару.
Абдул склонил голову:
— Как прикажете, милорд Рашид.
— Позвони флористу. Пусть он отправит мисс Берджесс шесть дюжин красных роз. Цветы должны доставить немедленно, вместе с банковской картой. — Ник нахмурился. — Я хочу извиниться перед мисс Берджесс за то, что она угодила в скандал.
— О, я уверен, что мисс Берджесс очень недовольна тем, что ее фото появилось на обложке журнала, — сказал Абдул.
— Насколько я понял, это был даже не репортер. Это мог быть кто-то, кого я считаю другом. — Ник запустил пальцы обеих рук в свои черные как ночь волосы. — Если я когда-нибудь доберусь до одного из этих навозных жуков, которые вторгаются в частную жизнь других…
Абдул упал на колени на шелковый ковер и умоляюще сложил руки под подбородком.
— Я виноват. Я не должен был показывать вам такую мерзость.
Ник вздохнул, наклонился и поднял Абдула на ноги.
— Ты поступил правильно. Мне нужно было увидеть эту мерзость перед сегодняшней вечеринкой. Кто-то обязательно скажет мне о статье, чтобы увидеть мою реакцию.
— Никто не осмелится, сир.
— Поверь мне, Абдул, кто-нибудь осмелится. — Ник улыбнулся. — Например, моя милая младшая сестра. Она любит меня дразнить.
Абдул вздохнул:
— Да, милорд. Но сегодня на вечеринке не будет незваных гостей. Только те, у кого есть приглашение. А приглашения я рассылал сам.
Ник кивнул:
— Двести пятьдесят моих самых близких и дорогих друзей. — Он усмехнулся. — Это хорошо.
Его секретарь кивнул:
— Это все, милорд Рашид?
— Да, Абдул. Спасибо.
— Всегда к вашим услугам, сир.
Ник наблюдал, как старик низко кланяется и выходит из комнаты. Секретарь годился ему в дедушки, но строго соблюдал традиции.
Ник вздохнул, подошел к своему столу и сел в резное кресло. Жители Квидара и даже многие американцы кланялись в его присутствии. Он не возражал против почитания со стороны своих соотечественников. Но когда это делали люди из других стран, ему казалось, что они видят в нем только араба в развевающихся мантиях — первобытное существо из шатра.
Необразованный дикарь, который овладевает своими женщинами когда, где и как он хочет.
Ник встал, прошагал по комнате к окнам и мрачно поджал губы. Его глаза приобрели стальной оттенок.
Он надевал арабскую одежду раз пять в своей жизни, и то только для того, чтобы порадовать отца.
Он ночевал в шатрах, но только потому, что любил аромат ночного ветра и сияние звезд на черном небе, которые увидишь только на просторах пустыни.
Что касается женщин… По традиции он мог спать с кем угодно. Но он никогда не брал женщину силой, и у него не было гарема.
Он улыбнулся.
Его постоянно окружали женщины, ему не приходилось их упрашивать и долго соблазнять. Они вешались ему на шею, даже когда он учился в Йельском университете под вымышленным именем.
Он вспомнил лето, которое провел в Лос-Анджелесе со своей покойной матерью — актрисой. Казалось, половина актрис из Беверли-Хиллз, начиная с потрясающей соседки-брюнетки, которая сначала приняла его за чистильщика бассейна, а потом соблазнила, хотели его заполучить.
Улыбка Ника померкла.
Он понимал: некоторые женщины хотят погреться в лучах его славы и думают, что ночь в его объятиях закончится
