Кто-то внутри 2
Пролог
Это был не просто дождь, а настоящий ливень, укравший все краски мира.
Серые волны накатывали на серый берег, серый песок насквозь пропитался влагой, серые небеса продолжали извергать воду, и казалось, что конца этому не будет уже никогда.
Такэда Юкимура промок до последней нитки своего кимоно. Вода стекала по его лицу, вода пропитала его одежду, которая неприятно липла к телу, и, возможно, в любых других обстоятельствах самурай предпочел бы раздеться и драться голым, предпочтя свободу движений требованиям приличия, но…
Он был почти уверен, что драка состоится, однако нельзя было сбрасывать со счетов и тот вариант, что враги просто сбегут, и тогда он будет выглядеть глупо. Голый, с мечом в руке, стоящий на берегу моря, так ничего и не дождавшийся… Пусть никто этого и не увидит, но он-то все равно будет знать.
Такэда скривил лицо. Терпение никогда не входило в список его многочисленных достоинств.
Он был воином, не охотником. Часам ожидания в засаде он предпочитал стремительное нападение, он привык оставлять за своей спиной изрубленные на куски тела врагов и их сожженные деревни. Но времена, когда он командовал собственной армией, остались далеко позади. Он совершил ошибку, он подвел своего князя, теперь он — всего лишь ронин, сумевший пережить своего сюзерена и ищущий только мести и достойной смерти в бою.
Получить первое оказалось куда проще, чем второе.
Он выследил шестерых предателей и убил их всех. Кого-то застиг в одиночестве, кого-то в обществе прелестной гейши в публичном доме, кого-то — во главе собственного отряда, но ни мольбы о пощаде, ни отчаянное сопротивление, ни помощь приспешников не помогли им уйти от справедливого и кровавого возмездия.
Теперь остался только один. Такэда предпочел бы думать, что остался худший из всех, но знал, что это не так. Последний был мелкой сошкой, одним из рядовых исполнителей, и почти не представлял бы для него интереса, если бы не те, кто стояли за ним.
Стояли за ними всеми.
Они были… другими. Юкимура был готов посвятить охоте за ними всю свою жизнь, сколько бы ее ни осталось.
Однако, он надеялся, что осталось не так уж много. Пройдет не более десятка лет, и он станет слишком старым, слишком слабым, чтобы держать в руке меч. Его реакция притупится, его движения замедлятся, руки потеряют былую силу, и тогда… Он не боялся проиграть битву, он не боялся умереть в ней, но он хотел уйти на пике своих возможностей. Уйти достойно. Погибнуть в неравной схватке, но чтобы неравенство это проистекало из силы и количества его врагов, а не из его собственной слабости.
Существует ли смерть более достойная, чем смерть с мечом в руке и кинжалом в груди?
Шум воды скрадывал их шаги, и они вышли из стены дождя, как бесплотные призраки. Такэда улыбнулся, пересчитал их и сразу же нахмурился.
— Вас всего девять, — крикнул он, силясь превозмочь звук падающей с неба воды. — Этого слишком мало!
— Этого хватит, — заверил его Кира, седьмой предатель.
— Этого хватит, — подтвердил человек, стоявший рядом с ним. Он был одет в такое же мокрое тряпье, как и все они, как и сам Такэда, но казалось, что дождь не доставляет ему никаких неудобств. Он был на голову выше всех своих спутников и носил нодати, словно это была обычная катана. Его звали Хироси. Такэда никогда не встречал его прежде, но был наслышан о нем.
Юкимура покачал головой. Он был почти разочарован.
Они обступали его справа и слева. Еще немного, и один из них сможет зайти за спину. Но это не имеет значения. если ты умеешь драться с троими одновременно, ты можешь драться с бесконечным числом воинов.
Такэда умел.
— Ты расспрашивал обо мне в трактире, — сказал Кира. — Ты расспрашивал обо мне в игорном доме. Ты шел по моим следам все это время. Почти четыре года прошло, Юкимура. Почему ты не успокоишься?
Вместо ответа Юкимура стремительно выхватил из ножен свою катану и пробил шею воина, стоявшего слева от него. Затем он уклонился, парировал следующий удар ножнами, отведя клинок противника в сторону, и пропорол живот другого своего врага, выпустив его внутренности на мокрый песок.
Хироси сделал шаг назад, предоставляя право биться его подручным, и почесал жидкую бородку рукой.
Такэда тоже сделал шаг назад, подставляя лезвия катаны под удар, затем сразу ударил ножнами в лицо, плашмя, до хруста — и он надеялся, что это хрустело не дерево ножен — рубанул мечом, а потом взмахнул им, смахивая с лезвия кровь.
Дождь все шел.
Такэда плясал под струями воды, раздаривая смерть направо и налево, и через несколько мгновений на берегу остались стоять всего трое — он сам, предатель и Хироси. Остальные были либо мертвы, либо валялись в лужах собственной крови, тщетно пытаясь запихнуть свои внутренности обратно в утробу.
— Ты забрал семерых, — сказал Хироси. — Это неплохо.
— Твой черед, — сказал Такэда, указывая мечом на Киру.
Тот посмотрел на своего спутника. В глазах его была и надежда, и страх.
Хироси кивнул.
— Твой бой, — сказал он.
Страха в глазах Киры стало больше, но он издал отчаянный вопль и бросился на Юкимуру.
Что-то изменилось, понял Такэда, отражая первый удар. Это был не тот Кира, с которым он когда-то дрался на деревянных тренировочных мечах. И не тот Кира, с которым он сражался бок о бок, повергая в прах врагов князя. Мастерство может вырасти, но у всякого роста есть предел, и Такэде этот предел Киры был хорошо известен.
И преодолеть его он мог только одним способом. Заполучив поддержку извне. Заключив союз с той стороной.
Запретный союз.
Но этого все равно не хватило.
Такэда отразил еще три удара, а потом атаковал сам, и лезвие его катаны прочертило красную полосу на груди предателя. Кира зашатался, выпучил глаза, выпустил из руки меч. Юкимура сделал шаг вперед и широким ударом снес голову Киры с плеч. Голова исчезла где-то за стеной дождя, а тело предателя, простояв на ногах еще два удара сердца, сначала упало на колени, а потом рухнуло к ногам ронина.
— Твое отмщение свершилось, — сказал Хироси. Несмотря на шум дождя, его голос был хорошо слышен Юкимуре. — Твой
