Екатерина Воронцова
Алия. Страсть огня
Глава 1
Дом — это всего лишь место, куда идёшь,
если некуда больше пойти.
Б. Дейвис
Поздно вечером Алия сидела на полу в поварне, зажав между ног котелок и остервенело терла его от копоти песком и мочалом дерева люффи. Дверь в помещение резко распахнулась и на пороге появился отчим.
— Закончишь тут, наносишь воды лошадям — неприветливо буркнул он.
Алия подняла на мужчину свои невероятные глаза и молча кивнула, огненные локоны блеснули в свете очага. Аббас хмуро перевел тяжёлый взляд тёмных глаз на её волосы, его лицо исказилось ненавистью, сплюнув и прошипев свозь зубы привычное "ведьмино отродье" вышел, хлопнув дверью.
Девушка вздохнула, смахнув тыльной стороной руки пот со лба, заправила за ухо выбившуюся прядь и с тоской глянула на два грязных казана. Несколько, до блеска начищенных, уже стояли на столе. Ещё воды придётся натаскать. Ей очень хотелось поскорее добраться в свою комнатку и отдохнуть. Но ослушаться Алия не могла, если сделает по своему, будет наказана. Так было уже. Она помнит тот день когда отчим поколотил её.
Два года назад.
Алии шла пятнадцатая весна. Они с подругами ушли на луга, собрать цветов. Весело носились, падали в прогретую жарким солнцем траву, смеялись, пели и охапками собирали букеты. Потом танцевали. Алия любила танцевать. Девочки при их редких встречах всегда просили её об этом. Для неё прихлопывали ритм и напевали. И она танцевала, забыв обо всем, вкладывая в движения всё, что было на юном сердечке.
В тот горько памятный раз время прошло незаметно. Девушка возвращалась домой с прекрасным венком на огненной головке и чудесным букетом ароматных цветов в тонких руках, улыбаясь и напевая народную песенку и не сразу заметив Аббаса. Невысокий, но ширококостный и крепкий, он стоял у дома, хмуря свои темные кустистые брови.
— Отец! — радостно окликнула его девушка, — смотри какой чудесный букет я собрала, поставлю его у тебя в комнате… — слова замерли на губах, когда тяжелая рука вдруг поднялась вверх и плеть опустилась Алии на спину. Инстинктивно Алия отвернулась, громко вскрикнув от обжигающей боли.
— Ты где шлялась, тварь?! — шипел он- Не смей ко мне спиной поворачиваться, когда я разговариваю с тобой!
— Отец, я с подругами на лугах была, с Лией и Норсой — всхлипывала девушка, согнувшись от боли и страха. Алия поняла, что отчим сегодня пил.
— Работа не сделана, а ты удрала, шлюхино отродье?!! — орал Аббас снова опуская плеть на тонкие руки.
Венок слетел с головы, рассыпались цветы.
— Я всё сделала, всё, ещё рано утром, ещё утром!!! — захлебывалась слезами Алия. Стараясь прикрыть руками голову, упала на колени, — прошу, отец, не надо, я ничего дурного не сделала!
— Не называй меня отец! Я тебе не отец! — ревел Аббас.
— Прошу, прошу вас, ради памяти мамы, если она была дорога вам!
При воспоминании о Рании, Аббас осатанел совсем: он побагровел, черты лица исказились, а глаза налились кровью. Мельком глянув на него, Алия пришла в неописуемый ужас и подхватившись, бросилась в дом. Она не помнила, как влетела в свою комнатку и закрылась на щеколду. Но мучитель почему-то не ринулся за ней. Девушка слышала, что он влетел в комнату мамы и трощив там всё, что попадалось под руку, орал:
— Ненавижу, ненавижу тебя, шлюха и твоё мерзкое отродье!!!
От ужаса Алия спряталась под высокую кровать и обмочилась. Так и пролежала всю ночь, прикрывая рот рукой, чтобы не было слышно её рыданий и неотрывно глядя на дверь. Уснула только под утро, тяжелым, неспокойным сном.
В ту ночь ей впервые приснилась мать. Она была такой же как и в детстве. Такой, какой помнила её девочка: невероятно красивой, темные волосы заплетены в тугие косы, замысловато уложенны на голове, гордая осанка и бархатные теплые глаза. Рания гладила её по непокорным кудрям, заглядывала в тёмную синеву глаз."Твоя судьба не здесь, Алия. Она далеко, очень далеко. Потерпи ещё немного, моя девочка, мой Огонёк".
— Мамочка! — проснулась и тихо заплакала.
После того вечера девушка перестала разговаривать. Просто не могла. Она пыталась, но горло стискивали спазмы и получалось мычание. Раны на руках и спине болели, но Алия превозмогая дикую боль продолжала работать. Она стала безумно бояться Аббаса. А он перестал замечать её. Но однажды утром не найдя нигде "ведьмино отродье",он поднялся в её комнату, чтоб тряхнуть тварь хорошенько, раз проспала. Девушка лежала на кровати, что-то невнятно и быстро бормоча. Презрительно скривившись, он подхватил её за ворот сорочки. Но Алия не приходила в себя, продолжая бредить и метаться, от худенького тела шёл жар. Аббас удивленно глянув на отродье, сдёрнул одеяло и взгляд его остановился на её руках, перевязанных тряпьём. Сняв тряпки, с отвращением отшатнулся: раны воспалились и загноились. Нахмурившись, он вышел из дома и через час у постели Алии был старый лекарь, который осматривая девушку вздыхал, сокрушённо кивая головой и косился на хозяина. Очистив раны на спине и руках и, посыпав их каким-то порошком, лекарь подошёл к Аббасу.
— Я оставлю мазь и настойку. Девочку нужно поить этим лекарством добавляя его в воду. Это жизненно важно. И ещё необходимо менять повязки и прикладывать холодные компрессы на лоб.
— Я тебе плачу, ты и займись этим.
— Но, господин, это совершенно невозможно! — без того большие карие глаза лекаря удивлённо раскрылись, от чего он стал похож на сову, — Мне необходимо посещать и других нуждающихся в моей помощи!?
— Я не стану её сиделкой! — вскипел хозяин.
— Тогда девочка может не пережить и двух суток! — врачеватель нервно и боязно дёргал свою жиденькую седую бородку-Тогда наймите сиделку. Я же буду приходить каждый день.
Недовольно кивнув, мужчина заплатил лекарю и отпустил его.
Если бы не клятва Рании на её смертном одре присматривать за девчёнкой, он бы и пальцем не пошевелил теперь.
Ухаживать за больной Алией стала старая Рашель, сухонькая старушка-соседка. Много за труды денег она не запросила, а смотрела за девочкой хорошо. Лекарь приходил, как и обещал, ежедневно, осматривая заживающие раны, довольно кивал наблюдая, что кожа вокруг них преобрела здоровый розовый оттенок. Девочка стала идти на поправку, начала подниматься, принимать пищу и питьё. Только голос не возвращался да шрамы остались от плети. И на юном сердце.
С того дня Аббас не избивал её больше, не брал плётки. Но подзатыльники, тычки и
