Рождённый для войны
Глава 1
На пороге
Разрывы снарядов грохотали один за другим, наполняя зимний морозный воздух гарью и пылью от разбитых зданий. Последний раз противник такое себе позволял только летом, во время своего неудачного наступления. Нынче враги выстрелы старались экономить… Михаил точно знал, что здесь его не достанет, разум всё равно пытался заставить тело вжаться в пол, слиться с бетоном разбитой пятиэтажки. И это в тылу, на второй линии наступления, а каково пацанам на первой линии? Похоже, вражеский командующий укрепрайона решил — пан или пропал. И почти сразу по внутренней связи их штурмовой роты послышался голос командира с позывным Старый, хотя и было ему, как и Михаилу — всего сорок семь. Но если Михаил тут оказался по мобилизации, то Старый в составе ополчения пытался отбить город ещё в четырнадцатом. Тогда не удалось, поэтому сейчас он и упросил перевести его в штурмовики.
— Короче, мужики. Там пошли на все деньги. На высотки перебросили не обычное мясо, а кадровых и поляков, все частоты сплошные «курвы» забили. Пацанов с окраины выбили. И не подойти, дронов и арты не жалеют. Короче, сейчас или мы — или они.
Кто-то экспрессивно выматерился. Михаил даже в бою не чертыхался, но сейчас был согласен. Они проломили оборону города, вышли к последней дороге снабжения противника. Если до вечера смогут закрепиться и расширить зону контроля — город в окружении, гарнизону конец. Если противник удержит высотки — ночью будет деблокирующий удар с двух сторон. Причём корректировщики и камеры на верхних этажах высоток эффективность артиллерии и дронов увеличат вчетверо. Штурмовиков сомнут, узкий язык прорыва разобьют, и все потери последних недель — зря. Это если они ещё отойти смогут, а так как бы полку прорыва самому в окружение не попасть.
— Мужики, есть вариант. Если подавим дроноводов, сможем зацепиться. Но рисковый. Мне нужен десяток со мной. Только добровольцы и только у кого дети взрослые.
— Я с тобой, — тут же отозвался Михаил.
Идею командира он ухватил сразу, но Старый прав — шансов уцелеть у группы один из десяти. Зато сотни молодых парней и мужиков, контрактников, с мобилизации и добровольцев доживут до Победы.
— Программист — принято.
— Я с тобой.
— Сухарь, спасибо. Принял.
— Я тоже.
— Монгол, я ж сказал — у кого дети взрослые. А у тебя пацанам десять и тринадцать. Извини, не сегодня.
— Я пойду. Я с тобой…
В итоге на прорыв вместе со Старым ушли двенадцать человек плюс двое танкистов…
— Чёртова штурмовая дюжина, — хмыкнул Сухарь, худой татарин, из добровольцев ещё первой волны позапрошлого года. — Не страшно?
— А ты вообще мусульманин, тебя это касаться не должно, — съязвил в ответ Михаил. — И вообще-то пятнадцать. С танкистами.
— Бог не выдаст, свинья не съест, — перекрестился Старый. — С Богом, — и скомандовал: — Коробки пошли!
Первыми по плану через асфальт окружного проспекта перевалили в поля и помчались вдоль городской застройки к многоэтажкам четыре БМП. На самом деле пустые, механики их разогнали и спрыгнули. За ними рванул танк с десантом. Головная машина подорвалась на мине, вторую сожгли ФПВ-дроном. Ещё две получили попадание из ПТУР и загорелись. Свою задачу, оттянуть на себя первый удар безэкипажные «коробочки» выполнили. Танк летел следом как заговорённый. Михаил на секунду поверил, что они доберутся к многоэтажкам на броне. И тут громыхнуло, срывая миной гусеницу. А ведь осталось совсем немного!
По плану десант спрыгнул и побежал к домам. Прикрывая штурмовиков, начал стрелять танк. Вот только по плану, дав несколько выстрелов, экипаж обязан был покинуть машину и бежать следом… Мужики-танкисты решили иначе. Бешено расстреливая боекомплект, в упор по позициям и огневым точкам, танк стрелял, пока в неподвижную машину не врезалось сразу три дрона, а потом добавило попадание из гаубицы.
«Спасибо и с Богом, мужики», — Михаил отметил по краю сознания, запрыгивая во вражеский окоп.
Русские штурмовики добрались без потерь, а вражеские солдаты, оглушённые танковым огнём, не успели даже поднять головы. И судя по тому, что противник сразу же не накрыл захваченную позицию артиллерией — ненадолго штурмовиков потеряли.
Пленных оказалось двое. Молодой ещё парень лет двадцати, через разорванный рукав проглядывала татуировка в виде немецкого орла Рейха. Хотя это и не о чём не говорило, в здешних местах по дури и по приколу так украшался каждый третий. Другой пленный был мужик лет тридцати, который неожиданно заголосил на русско-польском суржике:
— Я поляк, я польский солдат. Я офицер и я сдаюсь, вы сможете меня обменять на любого из ваших.
— Значит, так, — тут же начал Старый. — Дроноводы где?
Преимущество врага, строившего укрепрайон не один год — его операторы не сидят поодиночке и кто где смог устроиться, рискуя, что в любой момент тебя засекут и ударят — а в защищённом месте, и управляют через вынесенные антенны. Зато если штурмовикам удастся сейчас уничтожить централизованный пункт управления, то весь укрепрайон разом ослепнет и лишится поддержки ФПВ-дронов. Наверняка есть резервные площадки, но сейчас даже час на перебазирование станет решающим.
Пленные замешкались с ответом. Командир отдал приказ жестом, «Господи, прости меня грешного», — помолился Михаил и прострелил парню ногу. Ничего личного, в другое время у того был бы шанс. Сейчас у штурмовиков задача, от которой зависят жизни сотен товарищей… Раненый попытался заорать, ему заткнули рот. Поляк же побелел и торопливо заговорил:
— Дальше, там гараж подземный, его потому не видно. Там вход из вон той многоэтажки.
Старый кивнул, уже сам прострелил парню с татуировкой вторую ногу, обе руки, лёгкое, живот и лишь затем милосердно добил выстрелом в голову. После чего сказал поляку:
— Слушай меня внимательно, курва. Сейчас ты поможешь нам зайти к дроноводам, тогда мы тебя берём с собой и у тебя шанс остаться пленным. Откажешься — будет то же самое, — он показал на труп, — только добивать не буду.
