Глава 1
Перед глазами Рэма Эффри Стоуна стояла плотная полоса огня. Белая от пара и пепла.
Его дом не сгорел. Он испарился у него на глазах за один долгий миг. Был уничтожен потоком взбесившихся фотонов.
Рэм зажмурился, но белая полоса продолжала стоять перед глазами. Будь он сейчас на родной улице – сетчатка бы тоже выгорела. Но он сегодня ушёл и хлопнул дверью.
Сидел в кафешке на крыше небоскрёба в центральной части города, выпивал с прыщавым Ули и его подружками. Платишь за спиртное – и эти подружки уже тут как тут. Садятся на пол около кресла, гладят колено, заглядывая в глаза: выше?
– Обернись, – сказал Ули. – Надо валить. Опять спецон мафию мочит.
Над городом шли тяжёлые десантные шлюпки. Сразу четыре. Чёрные, матовые, пожирающие последние лучи заходящего солнца.
Девушка перестала подбираться к ширинке Рэма, встала с колен.
– Надо валить, – повторил Ули.
Он смотрел в сторону, где торчала башенка родового гнезда, так опостылевшая этим летом Рэму.
И тут же белая полоса потекла вниз. И дом с башенкой растворился в этой пылающей белизне.
Для светочастотного удара тяжёлой шлюпки наземное строение не препятствие.
Дом испарился вместе с землёй, с толстыми плитами стен. Внутри остались двухгодовалый брат, достававший своим рёвом, ехидная сестрица пятнадцати лет, долбанный подростковый возраст. Малолетняя сучка, выслеживающая его с девчонками, чтобы заснять и доложить отцу.
Они сейчас все сидели за ужином и смотрели новости. Семейная традиция. А он хлопнул дверью и свалил в начинающий сизеть вечер.
Думал: да чтоб они все провалились со своими нравоучениями, вузом, престижем семьи.
Теперь все они превратились в пепел и пар.
Ули вскочил и потащил девчонок вниз. Непонятно было, что будет дальше.
Планета жила в состоянии гражданской войны – то тут, то там вспыхивали мятежи, зачищали бандитов и склады с оружием. А под горячую руку могли влететь и подростки.
Рэм даже не посмотрел, куда Ули потащил своих девчонок, он бежал к дому.
Уже на соседней улице под ноги стали попадаться горячие стеклистые окатыши. Стало жарко и душно.
Его окликнули раз, другой. Жители, в панике попрятавшиеся по подвалам, начали выбираться, чтоб глянуть – кого накрыло?
Рэм не обращал внимания на крики. В этой части города его знали многие. Как же, богатенькая семейка. Папаша торговал чаем, пряностями и контрабандным йиланом.
Что теперь будет с его торговлей?
Улочка вильнула, и в лицо дохнуло жаром. Вместо здоровенного особняка с башенкой, лужайкой и садом в конце улицы стоял столб белого пепла. Он уже оседал и стал полупрозрачным.
Рэм кинулся прямо в этот горячий столб, но его обхватили сзади и потащили назад.
– Да стой ты, больной!
Это был голос Ули.
Приятель был жидким и дрыщеватым, они отродясь не дрались, потому что Ули знал – Рэм ему махом накостыляет, но тут он вцепился, как клещ.
– Да уйди! Уйди от меня! – кричал Рэм.
Но Ули закрывался локтями от его кулаков и пятился, не выпуская рэмовой куртки.
А потом опомнились и соседи. Они бросились к мальчишкам, но Рэм уже сообразил, что бежать ему некуда и остановился сам. Перестал рваться.
И соседи запрыгали вокруг пожарища с коммуникаторами, голографируя пепелище.
Плечи у Рэма задрожали, глаза защипало.
Лицо было в пепле, и когда потекли слёзы, пепел попал в глаза. Плакать стало больно. Да и стыдно – всё лицо теперь будет в потёках грязи.
Он оттолкнул Ули. Скребанул по глазам рукавом куртки, отвернулся и быстро пошёл под защиту домов.
– Рэмка, – окликнул Ули. – Ну, ты чего?
– Да пошёл ты к Белым! – бросил Рэм не оборачиваясь.
С Ули они дружили за деньги. Какие теперь деньги? Он один, у него больше никого нет.
– Это чё было то? Чё? – орала какая-то запоздалая тётка-соседка, махая руками посреди улицы.
Рэм не знал «чё это было». На планете последние семь лет постоянно «чё-нибудь» было. На то она и гражданская война.
* * *
Белый столб осел и погас, и стало заметно, как сильно стемнело.
Над выжженным пятном закружились полицейские катера, и соседи попрятались по домам. Одно дело поглазеть, другое – попасться в свидетели.
Рэму пришло на коммуникатор полицейское сообщение, но он не стал на него отвечать.
Ясное дело: полисам сообщили, что он уцелел. Соседи, наверное. Или он сам засветился на кадрах с дронов.
Но Рэм не обязан заявлять о своём местонахождении по первому требованию полисов, ведь он ещё не стал совершеннолетним. Помочь они не смогут, только проблем добавят.
Дом расстреляли спецоновские шлюпки. Значит, на отца кто-то донёс за вынужденную контрабанду – да кто ей не занимается в войну? И его, по законам этой самой войны, без суда и следствия…
Рэм шёл куда глаза глядят, Ули тащился следом.
Парни почти добрели до набережной, когда на запястье Рэма согрелся браслет коммуникатора.
Звонил юрист отца, Грем Маквел.
– Вы не ранены, господин Стоун? – в голосе звенело беспокойство. – Вы в порядке?
– Да, – буркнул Рэм.
Говорить ему не хотелось. Ему вообще ничего не хотелось.
– Я срочно вылетаю из столицы, господин Стоун. Вам нужно вступить в наследство. Где вы сейчас?
Голос Грэма Маквела вдруг показался Рэму фальшивым.
Как же, беспокоится он. Сейчас огребёт на оформлении наследства кучу эрго.
Рэм остановился. Про наследство он совершенно забыл. Есть же торговая фирма отца. Отец погиб, но фирма-то уцелела?
Так вот чего Ули всё тащится рядом. Думает, что деньги у Рэма всё ещё есть.
Шакал-перекидыш…
– Где вы сейчас, господин Стоун? – надрывался в наушнике юрист.
Рэм никогда никому не давал автоматический доступ на геолокацию. Отец и так постоянно за ним следил. Считал, что сын шляется с Ули и прочими отморозками. Ну так он и шлялся.
– Я сейчас зарезервирую для вас номер в гостинице. Пожалуйста! Вам нужно отдохнуть и хорошо выспаться! Утром я прилечу в Ярбург! Вы меня слышите, господин Стоун?
