Айгуль Гизатуллина
Демоны моего волка
Глава 1
— Госпожа Ален! Госпожа Ален! — кто-то неистово тряс меня за плечи, — ради всего святого, проснитесь!
Я с огромным усилием воли смогла разомкнуть веки. Мир вокруг плыл, будто на том вечере у Каза, где мы тусили до утра, и я впервые напилась в доску. Для справки: Каз, он же Казимир — мой бывший парень, гроза всех тусовок и бабник, который не упускал не одной юбки. Как печально, что и я оказалась той самой дурой, что поверила во всю его лапшу. «Ви — ты самая красивая», «Ви — самая лучшая», «Я никого и никогда так не любил, как тебя» и прочая чушь, на которую ведутся все наивные девчушки, едва красавчик открывал рот.
Но Бог с ним, кто это передо мной? По голосу я понимаю, что это молодая девушка, но никак не могу сфокусировать зрение. Серое небо, шум волн и ее истошные отчаянные крики. На этом я вновь вырубаюсь. Оно и к лучшему: от перенапряжения глаз начинала уже болеть голова, и по ощущениям сырости меня трясло.
Когда я вновь прихожу в себя, обстановка уже меняется. Я чувствую тепло и даже духоту, понимаю, что лежу на чем-то мягком и на мне сухая тяжелая одежда, как в последствии выяснится — одеяло.
— Госпожа Ален, вы проснулись, — услышала я взволнованный, но уже радостный голос.
Сейчас уже было легче открыть глаза и оценить окружение. О черт, лучше бы я продолжала спать. Проклятье, где я? В ужасе я резко села. Одеяло соскользнуло вниз.
— Почему я голая?! — вскрикнула я, поспешив накрыться вновь.
— Ален, успокойтесь, Ален, — поспешила ко мне милая девчушка лет шестнадцати.
— Ты кто? Где я? Что происходит? И почему ты называешь все время меня Ален?
Поток вопросов вылетал из моих губ как пули из автомата. Паника подгоняла ее на опережение.
— Я — Уиннифред, госпожа, вы меня не узнаете? — прикрыла рот рукой девушка. — Как же так, госпожа?
— Нет, конечно! Я тебя впервые вижу! — выпалила я, абсолютно не заботясь о чувствах той, кто вероятно ухаживала за мной.
— Госпожа Ален, вы сбросились с утеса вчера днем, — зашептала девушка, словно это не должен был услышать никто, кроме меня (даже стены).
— Во-первых, я — Вивьен, во-вторых, я ниоткуда не сбрасывалась, в — третьих, я хочу понять, где я, в конце концов?!
— Вы у себя дома, госпожа… — договаривать Уиннифред не стала, видимо, не доверяя моей нынешней реакции. — В Оулленде, в имени вашей покойной матушки.
— Чего?
И тут меня накрыл истеричный смех, от которого я повалились на подушки, — это что, розыгрыш? Каз? Эй, Каз, выходи давай, глупая шутка, посмеялись и хватит!
— Госпожа Ален! — начала плакать девушка. — Пожалуйста, Ален, перестаньте.
Я не знала, как мне реагировать. Мозг продолжал отрицать происходящее, а реальность заставляла верить всему, что происходит вокруг: уж слишком правдоподобно сотрясалась эта Уиннифред. Ну и имечко, честное слово!
— Хорошо, хорошо, — встала я, оборачивая вокруг тела тяжеленное одеяло. Камни что ли в него засунули?
Спойлер: да! Представляете? Камушки, которые до этого грели на костре. Считалось, что мы, господа синих кровей, так быстрее согревались.
Я подсела на корточки, хотя скорее получилось, будто под тяжестью плюхнулась на гору ткани.
— Эй, — взяла я за руки девушку, — не плачь, все ок.
Она подняла на меня красные уже опухшие глаза. Вид у нее был ужасный: соломенные спутанные волосы, рыжие веснушки, светлые прозрачные глаза и вся в изношенной во въевшейся грязи одежде.
— С вами точно все в порядке? — тихо, вытирая сопли о рукав, спросила она. Да, элементарный этикет ей тоже не знаком, как я вижу.
— Ну как сказать, — улыбнулась я и попыталась вспомнить последнее, что видела до того, как попала сюда.
Мы с Зизи шли на уроки рисования в художку в Праге. Это был обычный ничем не примечательный день, дождливый по-осеннему и холодный из-за ветров. Помню, Зи рассказывала, как к ней вечером приставал Каз, с просьбой поговорить со мной. Я рассмеялась и сказала, пусть и дальше «страдает».
Урок прошел спокойно. Меня похвалил мистер Зильбер, хотя это скорее, потому что я всегда выгуливаю его собак за копейки, но этого мне хватает на перекусы.
Мы распрощались с Зизи в школы искусств, и я побежала домой. Квартиру я снимала недалеко от центра, на чердаке. Подрабатывая официанткой в Бордгеймс кафе Миплз энд Кофе мне на большее и не приходилось рассчитывать. Квартира-студия впритык была заполнена моим художественным творческим хламом и торопясь на вечернюю смену, я в очередной раз чуть не свернула ногу об угол дивана, что приходился одновременно и моей кроватью тоже, не говоря уже о том, что битый час искала фартук среди барахла и картин с набросками.
Не считая того, что я редко убиралась дома, мне нравилось само мое жилье. Меня даже особо не смущали ее размеры. Я всегда думала, что если выбросить использованные тюбики и ненужную творческую мишуру, как например, фольгу и железные палки (которые я когда-то готовила на очередной проект под названием «блеск среди развалин»), убрать картины за диван, а вещи рассортировать в шкафу, то я смогу даже гостей пригласить. Но увы, руки мои так до этого всего и не дошли.
Итак, я выбежала на улицу, на ходу поправляя на себе одежду и закрывая рюкзак, когда полил дождь, и я конечно же умудрилась забыть зонт дома. Чертыхнулась, но возвращаться не стала и ускорила шаг, будучи уверенной, что до нитки промокну, пока дойду до работы, но по крайней мере не опоздаю.
Далее было все куда размытие. Кажется, у меня развязался шнурок на кроссах, и я об него спотыкнулась, то ли меня кто-то задел… Фары! Я точно помню фары и гул тормозов на мокром асфальте.
— Я умерла? — вслух произнесла я, чем вновь перепугала Уиннифред.
— Не знаю, госпожа. Но когда я выловила ваше тело из моря, вы не дышали. Я так перепугалась! — девушка так засуетилась вокруг меня, словно опять оказалась там. Она начала поправлять мне подушки, дрова в камине перебирать — как будто это сейчас лишь бытовые дела ее успокаивали.
Итак, некая Ален умерла здесь, и я каким-то чудом (не в хорошем смысле слова) оказалась на ее месте. Замечательно! Ну просто класс!
— Какой сейчас год? — спросила я девушку.
Она остановилась, и посмотрела на ноги, заламывая руки.
— Простите,
