Рожденные в СССР. Прорыв
Глава 1
Трансфер Петербург-Ленинград
Нам неведомо наше будущее, как и зачастую непонятно прошлое. Ты смело строишь планы на жизнь, но неведомые мельницы уже машут своими лопастями, запуская в застоявшиеся миры ветра перемен. Кого и каким образом они коснутся, неведомо и самим мельницам. И есть ли в этом некий тайный смысл неизвестно вообще никому из сейчас живущих. Ни силам, решившим поиграть в бога. Ни тем более людям, не знающим ни себя, ни собственной судьбы. Вы точно ведаете собственную участь?
Семен Степанович Ракитин вышел из дверей института Истории и социальных наук на улицу и удовлетворенно выдохнул. Перед ним на набережной были одна к другой припаркованы автомобили, несла свои воды к Неве Мойка, слева отдавал бордовым Красный мост. Он с жадностью вдохнул пусть и мозгловатый, но все же относительно свежий воздух Северной столицы. Последняя пара сегодня заканчивалась в полдень, и свободным оказался целый день. После недавней ковидной удаленки поначалу было сложно войти в привычный рабочий ритм. Коллеги-преподы постоянно шутили по этому поводу. Многим понравилось вести занятия без присутствия шумных и наглых студиозов. Но все хорошее в этой жизни рано или поздно заканчивается.
Семен улыбнулся и решился пройтись пешком до Гостинки. Ехать ему до Петроградской, а там прямая линия, всего две остановки. Когда торопился, то шел до недалекой Адмиралтейской станции. Но сейчас хотелось продышаться. Пусть питерский апрель не особо радует, но это уже все-таки не зима. Да и для здоровья полезней много ходить. Ведь дома он заново окунется в работу. Семену стало невольно смешно. Уйти пораньше с работы, что заняться второй. Но что поделаешь, таковы условия чертова рынка. За машину сына надо платить, да и на лето откладывать. А на заработок препода, пусть и с прибавками много не навоюешь.
Хорошо хоть повезло со сложившимся коллективом. Ни старых озабоченных близкой пенсией кошелок, ни молодых вертихвосток, любящих подсиживать коллегу по поводу и без. Семену стало немного грустно.
Потому предложение однокашника, дослужившегося до декана факультета, Ракитин и принял благосклонно. Он уже мужчина, «глава семьи», пусть и второй. Хватит тратить время на пустяки и поиски правды в журналистике! Стезя криминального репортера осталась в далеком прошлом. Но с преподаванием журналистики как-то не задалось, так что он ушел на соседнюю кафедру российской истории. Благо знал её хорошо, пусть и своеобразно.
Степан остановился передохнуть, прислонившись к колоннам Парадных ворот. Совсем что-то ты себя запустил, ветеран. А ведь тебе еще и пятидесяти нет! Нет, надо собраться, как раньше и заняться собой всерьез. Сколько можно работать копирайтером за гроши! Взяться, что ли за старое? Писать злободневные политические статьи? Его перо все такое же бойкое, даже более очерченное. Ведь остались же связи из прошлого. Бандиты стали уважаемыми бизнесменами, кое-кто и политиком. Раньше Семен бы рядом с ними и срать на одном поле не сел. Но ветеран первой чеченской давно засунул собственную гордость куда подальше. Чуть не потеряв близких, мы начинаем смотреть на мир иначе.
Проклятый осенний вечер!
Ракитин вздрогнул и отогнал неприятное воспоминание. Черт возьми, как давно это было! Все то прошлое сплелось со временем в одно черное пятно. И бандитское нападение на его семью, и та смертоносная ночь в январском Грозном. Семен перешел дорожное полотно и остановился у ограды, вглядываясь в темные воды Мойки. А ведь он никому об этом не рассказывал. Людям, не побывавшим на краю такое неинтересно, да и непонятно. Большинству просто наплевать.
Он вспомнил, с каким охренением рассматривал весной девяносто пятого такой до боли родной город. Яркие вывески, шумные ночные клубы, толпы неформалов всех мастей на Невском. Как будто в их стране на русском Юге не погибали в смертном ужасе совсем молодые парнишки. И повсюду ему встречались гнусные бандитские рожи, в те проклятые годы, буквально схватившие за горло город трех революций. Хозяева новой жизни!
Как ни странно, но нахождение на свежем воздухе Семену не помогало. Дышать становилось все тяжелей и тяжелей. Мужчина кое-как доковылял до Зеленого моста и двинулся в сторону метро Адмиралтейское. Оно ближе. Надо ехать домой, отлежаться. Пересядет с Садовой на свою линию, всего один перегон. Для Питера редкий случай, когда работа не так далеко от дома. Некоторые его коллеги добирались до института по полтора часа кряду, а то и больше. Человейники выстраивали на краю мегаполиса.
Вот тебе и зимнее сидячее времяпровождение! Жеваный крот! С каждым шагом тело Степана наливалось тяжестью. На ногах будто повисли тяжеловесные гири, движение давалось с неимоверным трудом, а в голове помутилось. Впечатление, что как будто он проходил через некую упругую волну воздуха. Что же это такое? Ракитин оперся на перила моста и постарался разглядеть воду в канале. В глазах потемнело, заплясали чертики, а грудь придавило чем-то неимоверно тяжелым. Да что за…
Ракитин даже крикнуть о помощи не мог. Чья-то когтистая лапа схватила его прямо за сердце. Эхо войны. Оно догнало его! Серая Питерская мгла резко потемнела, как будто на глаза надели солнцезащитные очки. Но, как ни странно, страшно не было. Казалось, что душа знала, куда её влечет, и принимала собственную участь спокойно. Ужасалось от кончины лишь бренное тело. Да и было ли она — смерть? Враз стало легче дышать, а ноги разве что сами не побежали вперед. Свет брызнул в угасающее зрение Ракитина, пришлось даже закрыть глаза от его яркости. Мозг по привычке цинично анализировал только что произошедшее.
«Интересный приступ. Повод обратиться к врачам?»
Семен открыл глаза и на автомате приблизился к стене здания. Нужно опереться на что-нибудь и малость передохнуть. Хотя зачем отдыхать? Дышится легко, ощущает он себя прекрасно. Давно не чувствовал подобную лёгкость. Как будто скинул двадцать лет, ну или килограмм. Мужчина сделал пару шагов вперед, но внезапно ощутил некоторую неловкость. Что такое? Ощущение, как будто штаны стали на пару размеров больше. Неудобно-то как! Глядишь еще и свалятся. Ракитин развернулся обратно к стене и быстро подтянул ремень. А ведь пиджак и куртка также болтаются на нем! Затем он почувствовал. Нет, не так — Почувствовал!
Эпический сюжет! Что-то изменилось. Изменилось в нем и в окружающем его мире. Резко повернувшись к улице, Семен чуть не упал от неожиданности. Он же переходил Мойку, а как тогда оказался так быстро напротив поворота на Дворцовую площадь? Потерял сознание и на автомате дошел сюда? Его перетащили? Да ну! И все вокруг какое-то иное. Точно, другое! Солнце светит ярче, люди идут, машины по проспекту едут. Но и люди не те, и автомобили. Да что же это такое?
Резкий сигнал идущего неподалеку трамвая заставил вжать голову. С Адмиралтейского двухвагонный рельсовый транспорт со скрежетом поворачивал в сторону Дворцового моста. Да как это может быть? Он тут уже столько лет не ходит! Автомобили. Поток не такой плотный и машины все какие-то архаичные. Как в старой кинохронике. Кино снимается, что ли? А где тогда ограждение от посторонних, да и сама съёмочная группа?
Семену снова стало плохо. Все вокруг как будто не то, неправильное. Через мгновение он к огромному удивлению понял — не его времени! Один из признаков — светит солнце. Неярко, сквозь обычную для Питера хмарь. Но достаточно согревает, чтобы понять, что ему становится жарко в куртке. Да и народ одет полегче. Люди! Они совсем иные. На мужчинах преобладает одежда темных тонов, чаще всего одеты в костюмы или просто на плечи наброшены пиджаки. Он в своей яркой ветровке смотрится на их фоне особенно чужеродно.
В таком большом городе, как Санкт-Петербург обычно ты никому не интересен, но на Ракитина то и дело бросали любопытные взгляды. Он тут же под каким-то наитием снял ветровку. Строгий пиджак преподавателя позволял не выделяться из этой в целом серой толпы. Хотя нет, он не прав. Многие из женщин как раз наряжены броско и фактурно. Это же Северная столица! Тут всегда умели одеваться.
И лица, совсем иные лица! Они не обращены в себя, не натягивают на личину обязательный похерфейс, их глаза широко распахнуты миру. Как будто солнце светит не только снаружи, но и бьет изнутри. Вот прошла группа модниц
