Пепел
Глава 1.1
Я проснулся от скрипа дверных петель. Камера наполнилась ярким светом. Надзиратель стукнул дубинкой по двери и с выученной злобой крикнул:
— Иванов на выход!
Не люблю испытывать судьбу. Я ловко спрыгнул со второго яруса, надел резиновые тапки и не спеша вышел в коридор.
— Лицом к стене!
Я послушно исполнил команду, по привычке начал разглядывать абстрактный узор на декоративной штукатурке. Здесь не было прогулок, библиотеки и любого другого досуга. От безысходности приходилось искать смысл в обшарпанных стенах.
— Сколько времени, не подскажешь? — спросил я у надзирателя, пока тот закрывал камеру.
— Молчать!
Нарочито злой надзиратель отвёл меня в конец коридора. Там ждали ещё более суровые сопровождающие. Вооружённые и крупные телосложением конвоиры в балаклавах и без опознавательных знаков. Их шестеро, в руках пистолеты-пулемёты. Один из них надел на меня наручники, удивительно, что первый надзиратель не сделал этого ещё у камеры. Совсем расслабились или же эта тюрьма ни разу не видела «опасных рецидивистов», склонных к побегу?
Я размышлял об этом месте.
Местные надзиратели не носили знаков отличий, никто не представлялся работником конкретных органов, никто не оформлял на меня никаких документов.
Обстановка сильно поменялась в соседнем коридоре: появилось больше света, симпатичные обои и старенький паркет. На стенах контрастировали участки в форме квадратов и прямоугольников – следы от стендов с «полезной информацией». Вряд ли здесь когда-то была картинная галерея, просто я попал в очередной переделанный под тёмные дела казённый дом.
Всей компанией мы добрались до лифтового холла, откуда поднялись на восьмой этаж и вышли в ещё один коридор. Интерьер здесь тоже напоминал о причастности к государственным структурам. Лампы были приглушены, все двери заперты и опечатаны, чувствовался стойкий запах залежавшихся бумаг.
Я гадал какое сейчас время: конец рабочего дня, поздняя ночь или раннее утро? Трудно считать часы из камеры без окон, где даже обед зависел не от расписания, а от настроения тюремщиков.
Через дверные щели в конце коридора просачивался свет. Вот и пункт назначения.
В кабинете сидел полноватый и облысевший, судя по звёздам на погонах, генерал, лет шестидесяти. Он был одет в синий выглаженный китель. Галстук отсутствовал, верхние пуговицы рубашки были расстёгнуты. Лицо пожилого офицера казалось немного уставшим.
На столе накопилась приличная стопка из бумаг и папок, судя по их виду уже изученная, уложенная зачем-то на ноутбук.
— Вы можете идти, — властно сказал генерал моей вооружённой свите.
— Я оставлю человека у двери, — пробасил командир группы.
— Хорошо. И наручники с него снимите, — я сильно удивился этой просьбе, и мои сопроводители были удивлены не меньше, но спорить не стали.
Когда маски-шоу скрылись за дверью, я сел на стул. После каменных лавок в камере тот показался мне очень удобным.
— У вас большие звёзды. И форма очень красивая, — решил заговорить первым.
— Прекращай. Ты же взрослый человек, зачем паясничаешь? Четвёртый десяток живёшь. Если, конечно, хотя бы год рождения в твоём деле настоящий.
— Настоящий.
— А твоё полное имя: Иванов Иван Иванович?
— А почему нет? — я пожал плечами. Вопрос на вопрос, как по мне, не считался ложью.
— Ладно. Подлинность личности и документов пока проверяются другими людьми. Поверь, твои недомолвки, тебе на пользу не идут, — генерал посмотрел на меня укоризненно. — Меня зовут Воронов Вадим Андреевич, можешь обращаться: «товарищ генерал». Я здесь, чтобы разобраться с твоим делом, красиво его оформить и отправить на полочку с грифом «совершенно секретно». Вызвали меня из другого ведомства, потому что, вояки, как оказалось, не могут справиться. Странная ситуация, конечно. Но зато тебе в некоторой степени повезло. Видишь ли, я не приемлю пыток, особенно когда свидетель или подозреваемый не сопротивляется следствию.
— Сопротивляться следствию не собираюсь, да и не вижу смысла.
— Хорошо, — сказал генерал, с лёгким удивлением посмотрел исподлобья и раскрыл папку, которая лежала отдельно от стопки, прямо под рукой. — Я прочитал материалы, и там полно пробелов. И это, не считая липовых документов и твоего размытого прошлого. Даже, грешным делом, подумал, что ты какой-нибудь иностранный шпион. Данные предыдущих допросов расплывчатые и неполные. Как по мне, ты только и делаешь, что сопротивляешься следствию.
— У меня был всего один допрос. Его провёл какой-то вояка, а потом ему позвонили и сказали, что теперь это не его дело, — честно ответил я, Воронов задумчиво пригладил плешь, будто на её месте была невидимая густая шевелюра.
— Мне, Иван Иванович, нужно, чтобы ты говорил. Как тебе угодно и в каком угодно порядке. Главное, чтобы по делу. В конституционные права играть с тобой не собираюсь, да и сразу скажу, что вряд ли ты уже когда-нибудь увидишь свободу.
— Спасибо за честность, — я и глазом не моргнул, а вот генерал удивился.
— Расскажи, при каких обстоятельствах, после десятилетнего перерыва ты вернулся в Зону? Моему предшественнику ты вроде рассказывал, что тебя похитили?
— Так и было. Можно сказать, что всё произошло против моей воли.
— Минуту, — Генерал отправил руку в ящик стола, несколько секунд порылся в нём и
