Воины столетия. Наследие
Глава 1
На кухне было жарко. Бабушка, поправив платок, обернулась.
— Принеси ещё один казан из сарая.
Рустам поднялся, вытер пот со лба и, хромая, вышел в коридор. Без куртки проковылял на улицу, на мороз, вдохнул свежий февральский воздух. Давно он сюда не приезжал, лет десять как. А теперь вот здесь, на похоронах жены двоюродного брата отца. Братья всегда встречаются на похоронах.
— Чего застыл? — бабушка выглянула из окна. Она никогда не жалела его и спуску не давала, за что Рустам был ей благодарен. — В сарае, на полке справа. Давай-давай.
— Да иду я…
Рустам едва не свалился с крыльца, неудачно поставив искалеченную ногу на ступеньку. Взмахнул руками и замер, вцепившись в перила. Потом осторожно, бочком, стал спускаться. Зачерпнул с перил пригоршню снега и отправил в рот.
Освежило.
Взяв казан, Рустам заторопился в дом, ругая себя за ребячество. Он порядком замёрз, ковыляя до сарая.
У крыльца стояли двое — высокий, худощавый мужчина в расстегнутой кожаной куртке и серьезная девчонка лет шестнадцати. К ним по дорожке шла красивая женщина в роскошной шубе. Рустам заметил эту семью на похоронах, они очень выделялись своим видом среди его родственников.
— Вы на поминки? — Рустам вытянул руку с казаном и грохнул им о столбик крыльца. — Проходите.
В гостиной, где расставили столы, уже рассаживались гости. В кухне толкались женщины. Рустам отдал казан и, решив не мешать, пошел в спальню отдохнуть. Но там играли дети. Одного взгляда на оставшихся без матери мальчишек, тихих, как мышата, Рустаму было достаточно, чтобы воспоминания, тщательно сдерживаемые до сей поры, накрыли его с головой. Он хорошо помнил и эту тишину в осиротевшем без хозяйки доме, и грустные лица родственников, которых он ни разу в жизни не видел, и приглушённые голоса, какими говорят на поминках. И он отлично понимал, что сейчас детей лучше не трогать. От сочувствия больно.
Отец нашёл его у кладовой, сидящим на скамейке и разминающим больную ногу.
— Идем за стол.
Время потекло медленно под тихие разговоры и печальные вздохи. Пару раз Рустам ловил на себе грустный взгляд отца, но сам не подавал виду, что вспоминает об общем горе. Для них время скорби прошло.
С той аварии минуло почти пять лет, а Рустам помнил все, как будто это произошло вчера. Он был сам виноват — не послушал мать, не слез с велосипеда. Думал, проскочит. А не успел. Потом больничные палаты, слёзы матери и даже отца, вердикт врачей — ногу не спасти, и чудо-доктор Алексей Степанович, который, похлопав мальчишку по плечу, заявил: "Ходить будешь на своих двоих, но терпи, пацан".
И он вытерпел — и операции, и боли, и падения. Его подняли и заново научили ходить. Через год после аварии он сделал первый самостоятельный шаг, а ещё через полгода умерла мать. Сгорела от рака, а соседка-дура рассказала ему, что мать, после того, как его сбила машина, ходила к колдуну и ноги ему выкупила за свою жизнь. Отец, когда узнал об этой сказке, соседку чуть не сдал в психушку, а Рустаму сказал, чтоб к чокнутой этой больше не подходил. Рустам, конечно, ей не поверил, но зерно проросло, пустило корни, и в глубине души поселилась совершенная уверенность, что мать умерла из-за него.
От долгого сидения нога ныла. Рустам сказал отцу, что пойдет, разомнется, и осторожно, почти незаметно, прохромал на улицу.
Темнело быстро, и морозило сильно. Рустам решил пройтись по дорожке вдоль забора и начал было спускаться по лестнице, но замер на первой ступеньке, нерешительно покачиваясь на здоровой ноге. На него иногда находил страх перед лестницами — что вот сейчас он шагнет и полетит вниз.
— Помочь?
Рустам обернулся. Серьезная девчонка, не дождавшись ответа, взяла его под локоть.
— Сам обойдусь, — буркнул он, вырывая руку, но незнакомка держала крепко.
— Ну, тогда ты мне помоги. Боюсь навернуться.
Такой поворот ему понравился.
— Ладно, держись.
Они спустились с крыльца, прошли по дорожке до калитки. Девчонка прислонилась спиной к забору и, вытащив из кармана сигарету, протянула Рустаму.
— Будешь?
— Не курю, — он отрицательно покачал головой.
Она кивнула и, сломав сигарету, убрала половинки обратно в карман.
— Вы кем Асие приходитесь? — Рустам чувствовал себя неуютно наедине с незнакомой девчонкой. Она, не мигая, смотрела на сугробы снега по краям дорожки.
— Ася работала у нас.
— А, вы из этих…, - ляпнул Рустам и растерялся.
— Из каких? — она мрачно глянула на него.
— Богатых, — решил не юлить Рустам.
Девчонка покачала головой.
— Извини, — поспешно добавил он.
— Ася была мне другом, — она достала что-то из кармана. Монетку и какой-то треугольный камешек. Камешек тотчас отправился обратно.
— Вот, на Новый год подарила, — девчонка шмыгнула носом.
Плачет, что ли? Этого ещё не хватало.
— А, монетку, — Рустам слабо улыбнулся, в душе радуясь, что можно сменить тему. — Дядя Леша говорит, их под подушку класть надо — сны хорошие сниться будут.
— Мне сны не снятся, — заметила девчонка.
— И мне, — Рустам пожал плечами. — Вообще никогда не понимал, что это такое. Сны… Видения какие-то. Бабушка говорит, я слишком бестолковый, поэтому ничего и не снится. Вроде как удел умных.
Он замолчал и, глянув на незнакомку, опешил. Та, приоткрыв рот, смотрела на него, как на привидение.
— Что? — он даже испугался. — Что не так?
Оглянулся, решив, что за ним кто-то стоит. Нет, пустой двор.
Девчонка, тряхнув головой, пришла в себя.
— Шедеврально, — прошептала она, и громче добавила. — Забавная теория. А как тебя зовут?
— Эээ… Рустам.
— А меня — Аня. Я тебе сейчас кое-что расскажу, — она улыбнулась. — Ты только слушай, не перебивай, ладно?
— Ну, давай.
Она глубоко вздохнула и выпалила.
— Есть два мира — наш и мир духов.
Рустам нахмурился.
— Что-что?
— Кроме нашего мира есть мир духов. И духи охотятся на людей, когда те спят и видят сны. В пограничье или Перехлестье, как его называем мы.
— Кто "мы"? — Рустам недоуменно смотрел на девчонку.
Что она несёт? Больная, что ли?
Она оттолкнулась от забора и повернулась к собеседнику. Рустаму стало не по себе.
— Слушай, я пойду…
— Мы — воины столетия, и ты — один из нас…
— Да ну, — он махнул рукой. — Ты под кайфом, нет?
— Ты один из нас, Аид.
Рустам открыл рот, чтобы посоветовать сумасшедшей идти лесом, да так и застыл, поняв, что она права.
— Что… Что мне
