Annotation
Границы есть только у нравственности и человечности. У бесчеловечности и безнравственности их нет.
(Не) Человек-Паук
Глава 1
Глава 2
Глава 3 Интерлюдия
Глава 4
Глава 5 Интерлюдия
Глава 6 Интерлюдия
Глава 7
Глава 8 Интерлюдия
Глава 9 Интерлюдия
Глава 10 Интерлюдия
Глава 11
Глава 12 Интерлюдия
Глава 13 Интерлюдия
Глава 14
Глава 15 Интерлюдия
Глава 16 Интерлюдия
Глава 17 Интерлюдия
Глава 18 Интерлюдия
Глава 19 Интерлюдия
Глава 20
Глава 21
Глава 22 Интерлюдия
Глава 23
Глава 24
Глава 25 Интерлюдия
Глава 26
Глава 27
Глава 28
Глава 29
Глава 30
Глава 31
Глава 32
Глава 33
Глава 34
Глава 35
Глава 36
Глава 37 Интерлюдия
Глава 38
Глава 39
Глава 40 Интерлюдия
Глава 41 Интерлюдия
Глава 42 Интерлюдия
Глава 43 Интерлюдия
Глава 44 Интерлюдия
Глава 45
Глава 46
Глава 47
Глава 48
Глава 49
Глава 50
(Не) Человек-Паук
Глава 1
Моя голова бурлила мириадами мелких шумов, и это отнюдь не походило на последствие хорошей пьянки. Всё было гораздо хуже, но, к сожалению, я не обладал достаточным красноречием, чтобы передать полноту всей гаммы этих незабываемых ощущений. Так что просто представьте, что внутри вашей черепной коробки происходят микроатомные взрывы, но сама она отчего-то остаётся целой.
Осознание того, что её попросту нет, как нет, собственно, и тела, ударило по мне очередной порцией мерзопакостного гула. Я постарался дышать ровнее, чтобы пробудить махнувшую ручкой объективность, но бесстыдница лишь показала мне средний палец. Потому как дышать не выходило в принципе. Ох, и что ж за тварь я такая?
Мысли текли хаотично, не позволяя собрать себя во что-то дельное, метаясь между бредом и реальностью, а «лёгкая» дезориентированность не давала понять, куда меня занесло. Резкий звук долбил по сознанию, доставляя чуть ли не физический дискомфорт. Я не мог определить его источник и не мог решить, чего мне хочется больше: оказаться от того как можно дальше или разнести всё, что окажется в радиусе поражения. В какой-то момент захотелось вырвать себе уши, проткнуть барабанные перепонки… да хоть что-нибудь! Однако последнее, в чём я сейчас разбирался — где у меня всё это добро находилось. И при том я ещё молчу про другие сокровища, которых лишился с подачи чьей-то лёгкой руки.
«Да выключите уже этот долбаный колокол!» — пожалуй, сейчас это было первостепенным моим желанием. Подобная пытка длилась не больше пары минут, за которые я успел возненавидеть всё, и в первую очередь себя, за то, что никак не мог её остановить. Более того, я пребывал в состоянии бесформенной чёрной жижи! Да я вообразить не мог, как такое, как я, вообще может существовать. Но, судя по всему, если продолжать эту занимательную философию, то не так уж долго и протяну, а значит, разобраться во всём этом дерьме мне и не грозит.
Взглянув (честно, не знаю, как теперь говорить, но если бы я был человеком, то взглянул бы) наверх, обнаружил занимательную картину: абсолютно нагой мужчина задорно звонит в колокола, сам же при этом морщась от недоразвитого перезвона, что у него выходит. Экий бездушный звонарь с полным отсутствием слуха. И как только в него ещё ничем тяжёлым не зарядили?
«Питер Паркер», — услужливо подсказало сознание, и я вдруг представил того так отчётливо, словно общался с ним лично. Но этого ведь быть не может?
«Бом!» — мерзавец извлёк из своей пыточной машины очередной «недобас», затмивший по степени убийственности все остальные. Нет, всё-таки для всяких «подумать» были созданы библиотеки, а отсюда нужно сваливать и делать это как можно срочнее. Только вот беда-то — совсем не на чем.
Было ли это маниакальное желание жить, а может, во мне пробудилось спавшее годами упрямство, но я сумел сдвинуться с места, ощущая себя при этом мутантом-слизняком, радуясь каждому миллиметру отдаления от ужасающей конструкции. И тут мне посчастливилось встретить пробоину в полу. Совсем крохотную — сквозь неё могла бы пробраться разве что мышка — но показавшуюся мне сейчас такой спасительной. Господи, если ты, конечно, есть и слышишь меня, дай мне добраться туда живым!
Отчего-то я знал, что с лёгкостью могу просочиться. Были ли это те самые ресурсы мозга (его ли?), которые задействуются при опасности, или ещё что, а только теперь я точно знал, что делать, чтобы оказаться в укромном местечке.
Рывок. Ещё рывок. И я неожиданно резко втягиваюсь в антрацитовую пустоту.
Характерный «шмяк» от падения показался более болезненным, чем само падение. Вроде как я ещё минуту назад хотел уединиться? Что ж, пожалуй, лучшего места и не сыскать. Немного, правда, сыровато, но не в моём положении быть привередливым.
Я наивно надеялся на то, что удаление от источника шума чудодейственным образом скажется на моём самочувствии, но лучше мне не стало. Отсюда происходящее наверху было прекрасно слышно, хоть звук выходил и несколько глухим, что плавило мои мозги, признаться, не так сильно.
Оценив обстановку, понял, что оказался в каком-то подобии подвала, а может и в нём самом. Мои познания в архитектуре были слишком скудны для того, чтобы сказать наверняка. Но, похоже, здесь давненько никого не было: очень уж характерна была вездесущая паутина, да и запах был, мягко говоря, не из приятных. Кстати, о пауках… Мне кажется, или звон стал не таким интенсивным? Похоже, до мальчика начинало понемногу доходить, что тот, для кого устраивалась эта оперетта, давно покинул зрительный зал, а больше подобную «игру» оценить было некому. По крайней мере, я с подобными слуховыми извращенцами знаком не был, да и сама картинка была до крайности неэстетичная — тот срам, что гордо именовался телом, в культурном обществе надо бы и прикрывать. Как-никак, не нудистский район, а бескомплексность — здорово лишь тогда, когда не доходит до крайностей.
Хм, никогда не замечал у себя тяги к таким длительным разглагольствованиям… Впрочем, это далеко не первостепенная проблема. Если моя сверхактивная болтовня с самим собой как-то сдвинет происходящее с мёртвой точки, то пусть будет. Сейчас главное хотя бы вспомнить, кто я. Хотя нет, главное — выжить. И судя по тому, что усердный звонарь, похоже, выдохся, сегодня мне это удастся.
Собравшись в нечто монструозное и, вроде как, гуманоидное, я попытался немного пройтись по своему временному пристанищу, но почти сразу вернулся в состояние лужи. Позорно
