На лугу паслась корова. Она уткнулась мордой в клевер, прядала ушами и помахивала хвостом, отгоняя особенно наглых слепней. Корова была чёрно-белая, как на этикетках молочных бутылок.
Каждый шаг к ней по изумрудному зелёному лугу давался всё сложнее. На солнце набежали тучи, закрапал мелкий дождик. Капли обжигали кожу, но он не останавливался. Когда до бурёнки оставалось два шага, она подняла голову.
Глубоко в пустых глазницах угадывалось шевеление. Нос сгнил. Ошмётки шкуры лохмотьями свисали вниз, их трепал крепчающий ветер. Меж рёбер пульсировал зловещий красный огонёк. Сердце.
Корова развернулась и пошла в темноту, подволакивая обглоданную заднюю ногу. Надо было идти за ней, в чёрную круговерть из воды и ветра. Разум бился как птица в клетке, а ноги сами делали шаг за шагом туда, за коровой, в темноту и холод…
Антон открыл глаза. На уши давила звенящая тишина. По лбу текло, спина взмокла. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и только после этого высвободил ватную руку из спальника. Мягкое свечение циферблата дедовских «Командирских» успокаивало. Маленькая на полпути между тремя и четырьмя, большая на шести.
Антон оделся, подхватил автомат и выбрался из палатки. Сырая ночь обняла, полезла холодными пальцами в рукава и штанины. Над головой стучали друг о друга голые ветви. У большой нодьи позёвывал Пахом, когда-то санитар дурдома, а теперь отрядный кашевар. Широко зевнул, перекрестил сталинские усы, бросил взгляд на Антона.
– Смена?
– Ага.
Антон подошёл поближе к костру, протянул руки к жару. Пахом подошёл к нему и протянул планшет.
– Сменщик, держи балаболку. Гляди, – повар ловко листал экраны, – первая камера, вторая, третья, всё тихо. По датчикам тоже спокойно, огоньки зелёные. Сигнальные растяжки полчаса назад проверял. В общем, я спать. Пост сдал?
– Пост принял, – согласился Антон.
Стоило ему переключить звуковые оповещения с планшета на свою гарнитуру, как балаболка тут же оправдал своё прозвище. В ухе зашкворчало.
– Орёл-2, я Первый. Орёл-2, приём!
Твою мать! Антон хлопнул по гарнитуре.
– Первый, Орёл-2 на связи. Докладываю: отряд в точке К-4-В, потерь не имеем, идём по графику, кругом чисто. Докладывал рядовой Антон.
– Орёл-2, доклад принял. Дай лейтенанта на канал.
– Лейтенант Блинов на связи, – во командир даёт, голос бодрый, словно и не спал вовсе.
– Даю дополнительную вводную. В трёх километрах к западу от вас есть жилмассив. «Суслик» видит там движение. Необходимо проверить. По окончании проверки – доложить. Как поняли?
– Три кэмэ к западу, принял.
– Конец связи.
Голые скрюченные деревья остались позади. Сразу за рощей обнаружилась бетонка, ведущая к нескольким пятиэтажкам, угрюмо стоящим посреди поля. Не доходя до них метров двести, разведчики рассыпались цепью и залегли. Антон достал бинокль. Выбитые стёкла, грязные потёки на стенах, ветер хлопает полуоткрытыми дверями. Чисто.
– Рыжий, что у тебя? – ожила рация.
– Чисто, лейтенант. Как в аптеке.
– Антон, Пахом, Басист, у вас?
– Чисто. Командир, может, пчелу запустить? Чего зря ноги бить? – это Басист, снайпер. Вечно он так – занять позицию и ждать. Любимая тактика.
– А вы знаете, почему «Суслик» суслик? Потому что его никто никогда не видел, а он есть! – без прибауток Рыжего было бы совсем тоскливо.
– Отставить разговорчики. Высотный БПЛА никто и не должен видеть. А насчёт пчелы, сами знаете, акумы почти все сдохли, да и пчёл всего две осталось. Надо беречь, – Блинов как всегда серьёзен. Сухарь. Для него даже рутинный патруль это боевая операция. Зато его группа всегда возвращается домой. – Выдвигаемся. Построение «уступ» с правого фланга. Антон, Пахом, вперёд. Потом я с Рыжим. Басист прикрывает.
Первая пятиэтажка оказалась пуста. Вторая и третья тоже. Разломанная мебель, посеревшие от времени бумажки на полу, подвывающие в подвалах сквозняки.
Антон аккуратно зашёл в очередную комнату, проверил углы, посмотрел в шкафах и под кроватью. Пусто. Оно и неудивительно. Всего пару дней ходу от базы. Наверняка отсюда всё вынесли уже давно. Хоть бы батарейка какая завалящая нашлась что ли… Он выглянул в окно и тут же отшатнулся за стену.
Внешней стеной дом выходил на площадь. Рядом с постаментом, на котором стояли чьи-то гранитные ноги, чадил жирным дымом перевёрнутый пикап. Лобовое стекло наполовину вывалилось наружу, пробитое пулями. Двери и борт изрешечены так, словно машина только что побывала в голливудском боевике, где патроны в принципе никто не считает.
Антон дал два щелчка в канал – «внимание!» – и аккуратно выглянул ещё раз. Рядом с пикапом среди опрокинутых бочек валялась бесформенная туша.
Во дворах за площадью застучали выстрелы. Длинная очередь полоснула раз, другой. Потом раздался взрыв и снова очередь. Антон присел и выбежал в коридор. Пахом уже был там, осторожно выглядывал в дыру в стене.
Рация ожила.
– Первая двойка, наружу! Быстро!
Они кубарем скатились по лестнице и выбежали во двор. За спиной жахнуло, дохнуло жаром. Пятиэтажка потекла вниз.
Разведчики рухнули на асфальт за перекошенным ржавым гаражом. На площади кто-то продолжал поливать очередями.
– Вот же херачит! – протянул Пахом. Общение с буйными сделало его философом-стоиком. Работа есть работа, только усы топорщились по-боевому.
Антон держал свой сектор. Враг силён – смог заметить их, сам оставшись в укрытии. И патронов у него вагон. Нам бы так. Палец потянулся к переключателю на стрельбу очередями, но отдёрнулся. Сейчас противник попробует их обойти, скорее всего вон там, слева, где кусты.
За домом раздалось несколько одиночных выстрелов из чего-то крупнокалиберного, и всё стихло.
– Антох, а ведь я этот джип знаю, – сказал Пахом, не отрывая взгляда от ближнего угла. – Это Свидетели Конца, заметил пентакль на дверце?
– Не пентакль, а пентаграмму, – поправил Антон. – Не разглядел. Да и какая разница?
– Одна даёт, другая дразнится! Мы их зачистили полгода назад, забыл – почему?
– Ебаааать… – Антон щёлкнул тангентой. Сейчас не до радиомаскировки. – Командир, тут культисты. Похоже, с грузом!
– Спокойней, Антон, я в курсе. Мы с Рыжим в соседнем доме. Обойдите нас и двигайтесь к площади, мы прикроем.
С этого ракурса было видно, что у пикапа оторван почти весь задний мост, а рядом с палисадником валяются два тела в бурых от крови плащ-палатках. Стрельбы больше не было слышно, и это настораживало ещё сильнее.
Свидетели Конца обожали передвигаться большими караванами. А ещё они считали, что генетически смоделированные вирусы это спасение человечества. В том смысле, что надо не бороться с этой чумой, пришедшей сразу за ракетами, а наоборот – разрабатывать всё новые штаммы. Зачем? Тут версии расходились.
Побывав в их лаборатории, Антон считал, что отморозкам
