1
Ночь. Москва. Огни.
Город опрокинут в низкое, сумрачное небо огромной светящейся чашей.
Мелкая противная морось, зарядившая с утра, к вечеру сошла на нет и оставила влажный город дрогнуть на промозглом апрельском ветру. Мириады огней, витрины, подмигивающие вывески, автомобильные фары, огромные экраны, круглосуточно призывающие сделать покупки, расцветающие гигантские неоновые цветы у входов в ночные клубы – все это сливается в одну непрерывную светящуюся карусель, отражается мокрыми проспектами, тонет в лужах и разбрызгивается на тротуары проезжающими авто. Огромный мегаполис, словно старый, страдающий бессонницей зверь, мерно дышит в такт доносящейся из окон машин музыке.
На календаре, исчерканном рукой нетерпеливого прожигателя жизни, – четверг. Однако четверг – предвестник пятницы, так отчего же не начать отмечать уже сегодня долгожданный уикенд? Столики заняты, рестораны закрыты на спецобслуживание, на парковках – аншлаг, официанты уже к одиннадцати вечера изнывают от боли в спине… И в каждой улыбке, в каждой фразе, в каждом хлопке пробки, салютом вылетающей из бутылки шампанского – радостное предчувствие неизбежно наваливающихся выходных.
Впрочем, в столице, кажется, всегда выходные…
Из дверей модного ресторанчика бабочкой выпархивает златокудрая нимфа, затянутая в кремовое великолепие от «Alexander McQueen». В меховом манто, чудом держащемся на одном плече, нимфа входит в стеклянный лифт, спешащий спустить ее с небес на бренную землю охраняемой стоянки. Темнота за стеклом отражает безупречный изящный силуэт.
Предупредительный человек в костюме, следящий за комфортом гостей, нажимает на кнопку лифта. Двери плавно соединяются… но сомкнуться им не дает цепкая женская рука. Секунда – ив проеме возникает высокая фигура цвета фуксии. Прямые белые волосы до лопаток, аппетитное декольте, обрамленное стразами, наманикюренная рука, вызывающе упертая в бок. Такие особы всегда попадают в фотоотчеты со светских мероприятий.
Задержавшись на секунду в дверях лифта на нетвердых каблуках хорошеньких замшевых туфелек, словно раздумывая, вернуться ли ей в зал ресторана или уехать отсюда к чертовой бабушке, блондинка делает шаг вперед, и еще через пару секунд дверь лифта закрывается за ее спиной.
– Все козлы! – философски произносит блондинка в никуда и лезет в сумочку за сигаретами.
Нимфа в манто критически осматривает вошедшую девицу. Та, жонглируя сумочкой, пачкой сигарет и зажигалкой, того и гляди зацепит каблуком подол шикарного платья и растянется на полу во всю длину своего модельного роста.
И припечатается затылком о стеклянную стену.
Зажигалка блондинки щелкает буквально в миллиметре от манто.
– Аккуратнее! – сдержанно произносит нимфа, отодвигаясь от нетрезвой соседки к прозрачной стене лифта.
Блондинка с наслаждением затягивается, затем отвлекается от сигареты, пытается сфокусировать взгляд, смотрит в упор на соседку. В ее зрачках бескрайним морем плещется алкоголь.
– Изв… ик!… ните! – неожиданно низким голосом бросает блондинка и выпускает в лицо нимфы порцию тяжелого вишневого дыма.
Лифт движется вниз куда медленнее, чем этого бы хотелось первой из дам. Стараясь вдыхать воздух маленькими порциями, хозяйка манто равнодушно и надменно смотрит сквозь стекло.
– Слышь, а туфли-то у тебя – с распродажи, что ли? – тычет сигариллой куда-то вниз вконец охамевшая блонда.
Растерявшись, нимфа смотрит себе под ноги – туфли, которые надеты на ее изящные лапки, действительно, из коллекции прошлого сезона.
Вот ведь зараза! Углядела!
– Что? – переспрашивает девушка в манто.
Лифт произносит «Блямс!» и прибывает на нижний этаж. Блондинка поворачивается, подбирает подол шикарного платья и выходит прочь развязной походкой. Покидая лифт следом за пошатывающейся «фуксией», нимфа в манто шепчет негромко «Сука!» и закатывает глаза.
Уже через мгновение ее встречает шофер, крепкий тип с квадратной челюстью и цепким взглядом. Поддерживая нимфу под локоть, чтобы она ненароком не хряпнулась ножкой в апрельскую лужу, он доводит ее до негромко урчащего автомобиля. Зябко передернув плечами, нимфа забирается на заднее сиденье холеного «Infiniti FX 50». Мужчина захлопывает за ней дверь и, обойдя покрытую мелкими поблескивающими каплями машину, усаживается за руль.
Очутившись в салоне автомобиля, девушка выуживает из сумочки трезвонящий телефон.
– Да, пусичка. Уже уехала. Нет, там еще все продолжается, но я так утомилась… – чирикает в трубку нимфа. – Да, все как в прошлом году. Абсолютно бездарный банкет… И гости – просто трэш!
Выслушав какие-то комментарии в трубке, девушка расплывается в улыбке.
– Хорошо! Буду ждать… Если не усну!
Вырулив за шлагбаум, автомобиль не спеша вливается в поток движущихся по улицам машин. Нимфа, откинувшись на сиденье, какое-то время лениво следит за растекающимися за стеклом освещенными проспектами, потом прикрывает глаза и проваливается в приятную дремоту…
Часы на приборной доске показывают 23:49.
К действительности девушку возвращает резкий толчок авто. Едва не влетев носом в переднее сиденье, нимфа растерянно оглядывается по сторонам.
– Твою мать! – зло произносит мужчина за рулем.
– Николай, что случилось? – интересуется девушка, всматриваясь сквозь лобовое стекло в ночь.
«Инфинити» стоит в узкой, практически не освещенной улочке, по обеим сторонам которой уныло тянется бесконечная вереница припаркованных авто. Вокруг – ни одной живой души, далеко впереди одинокой луной светит фонарь.
Прямо под носом у здоровенного черного внедорожника притулился крохотный «Mini Cooper Cabrio» ярко-красного, почти алого цвета. В салоне автомобильчика темно, и что делает человек за рулем – неясно.
– Курица! Ну точно курица! Руки оторвать! – продолжает возмущаться водитель. Потом оборачивается, растерянно разводит руками. – Извините, Полина Анатольевна. Сначала она меня на проспекте пыталась обогнать, потом вроде отстала, а теперь – нате, вырулила впереди из какого-то переулка, и по тормозам. Я ей чуть в задницу не въехал!
– С чего ты взял, что водитель – женщина?
– Так сквозь стекло видно было, когда по Страстному бульвару ехали.
Девушка на заднем сиденье пожимает плечами, оглядывается, пытаясь понять, где находится.
Николай, большой любитель сокращать дорогу, опять повез ее какими-то переулками. И, разумеется, завез в неизвестную глушь, в которой из-за припаркованных машин одному-то внедорожнику протиснуться сложно, а уж разъехаться с другим автомобилем просто немыслимо.
