История анонимного повествователя
ПРЕДИСЛОВИЕ
В годы первой мировой войны, когда в результате политики геноцида, проводившейся младотурецким правительством в отношении армян, были варварски загублены свыше полутора миллиона армян, вместе с ними была уничтожена и значительная часть созданных ими духовных ценностей. Подверглись разграблению и разрушению многочисленные древние армянские монастыри и церкви — замечательные памятники армянского зодчества, были уничтожены и частью расхищены древнеармянские рукописи. Из многих сотен рукописей западной Армении удалось спасти лишь немногим более полутора тысяч.
В числе рукописей, которые удалось спасти и доставить в Эчмиадзин из Васпуракана и Мушской области, в 1917 г. была обнаружена небольшая, очень интересная по содержанию рукопись, сохранившаяся в единственном списке. В 1921 г. арменовед Месроп Тер-Мовсесян опубликовал ее как «Историю Шапуха Багратуни». Публикация вызвала ряд критических статей, авторы которых пришли к выводу, что Шапух Багратуни не мог быть автором настоящей истории, что это история Васпуракана и князей Арцруни[1].
Приписываемое Шапуху Багратуни произведение, которое мы (имея в виду в основном вторую часть), следуя М. Абегяну, будем условно называть «Историей Анонимного повествователя», занимает особое место г. армянской средневековой книжности, как одно из тех редких произведений, в которых нашла свое отражение светская жизнь армянского общества IX—XI веков. В истории Армении IX век прошел под знаком героической борьбы армян против арабских завоевателей, которая в первой четверти X века завершилась успехом. Одной из наиболее ярких страниц этой борьбы было восстание армян против арабов в Сасуне и Хойте в 851 г., которое легло в основу всемирно известного армянского героического эпоса «Давид Сасунский». Постоянно посягавшие на независимость Армении Арабский халифат и Византия, между которыми Армения была зажата как между молотом и наковальней, были ослаблены длительными войнами и внутренними неурядицами, благодаря чему Армения получила возможность вести независимую нейтральную политику. В условиях независимой государственности и мирной жизни начинается бурный подъем экономической и культурной жизни. На проходивших через Армению важных путях мировой торговли выросли такие города как Ани, Двин, Каре, Арцн, Ван, Хлат и др., по величине и многолюдности своей превосходившие современные западноевропейские города. В них велась оживленная торговля не только транзитными товарами, но и изделиями местного ремесла и продуктами сельского хозяйства.
В руках феодалов и городской верхушки скопились огромные богатства. Небывалого расцвета достигли также и монастыри. Одновременно резко обострились социальные противоречия, результатом чего были крестьянские движения и распространение еретических учений.
Все эти сдвиги в политической и социально-экономической жизни Армении послужили почвой для расцвета ее науки, литературы, архитектуры, живописи, музыки. Культуру той поры пронизывал жизнеутверждающий светский дух. И наиболее яркими явлениями духовной жизни Армении той поры являются построенный выдающимся армянским зодчим Манвелом по повелению царя Гагика I Арцруни замечательный Ахтамарский храм, стены которого покрыты великолепными барельефами, где на фоне виноградных лоз изображены, наряду с библейскими фигурами, разные сцены из светской жизни, и творчество Григора Нарекаци, одного из величайших лирических поэтов средневековья, влияние которого сказалось не только на всей средневековой армянской поэзии, но и на поэзии нового времени.
Эта яркая эпоха получила весьма своеобразное преломление в «Истории Анонимного повествователя».
В духовной жизни средневекового общества церковный элемент всегда играл значительную роль. В условиях армянской действительности влияние церковной идеологии в книжности ощущалось особенно сильно, ибо борьба армян за свою независимость против персов, арабов, ромеев и турок проявлялась и в области религиозной, как стремление сохранить независимость своей национальной церкви против посягательств персидского огнепоклонства, а затем византийской церкви и мусульманства.
Вот почему армянская средневековая книжность была особенно подчинена влиянию церкви и большинство ее книжников были, как правило, представителями духовенства.
Однако, несмотря на это, мирское, жизнерадостное начало проникало в произведения некоторых армянских книжников. К числу таких следует отнести Фавстоса Бузанда (V в.), Иоанна Мамиконяна (VIII в.), Киракоса Гандзакеци (XIII в.), Аракела Даврижеци, Закария Канакерци (XVII в.). Но в еще большей степени это относится к «Истории Анонимного повествователя», которая даже на этом фоне представляет собой исключение, ибо в ней в наибольшей мере нашло отражение мирское, жизнерадостное отношение к действительности.
«История Анонимного повествователя», наряду с эпическими сказаниями и переводной литературой служит ярким доказательством того, что, кроме церковной литературы, в средневековой Армении была литература и светского характера. До нас дошло очень мало таких произведений только потому, что творчество подобного рода не имело доступа к письменности, такие произведения не переписывались и постепенно утрачивались. Не случайно «История Анонимного повествователя» дошла до нас в одном единственном списке, а «История» Шапуха Багратуни, которого обвиняли в просторечии, вообще потеряна.
С точки зрения жанровой «История Анонимного повествователя» представляет собой свободное сочетание мотивов исторических сказаний с повестями новеллистического характера. Ряд наиболее занимательных исторических сведений о князьях Арцруни послужил как бы канвой, в которую вплетались более или менее вымышленные-сюжеты, исторические припоминания и любовные мотивы. Для всего произведения в целом характерно вполне свободное отношение к историческим фактам.
Все события в сказаниях Анонимного повествователя концентрируются в основном вокруг двух действующих лиц — Дерэна Арцруни, князя Васпуракана, и царя армянского, Смбата Багратуни. Они представляли две главные соперничавшие друг с другом силы в Армении того времени — феодальные дома Арцруни и Багратуни, стремившиеся установить свое господство над всей Арменией.
На более или менее правдоподобном историческом фоне перед читателем проходит целая галерея портретов, каждый из которых дан в его индивидуальных неповторимо ярких, запоминающихся чертах.
Особенно многогранен образ Дерэна, то благородного, великодушного жизнелюба, то властного и гордого человека, который может пойти против общепринятых устоев и традиций и никогда «не изменяет своему нраву». В образе Смбата подчеркивается особенно его коварство, стремление уничтожить своих политических врагов любыми средствами: «...змеенышей лучше убить, чтобы не превратились они в драконов», — говорит он о сыновьях Дерэна. Любовно выписан портрет верного вассала Дерэна, Торга Зафрана, который и в радости, и в беде остается верен своему сюзерену. Скупо, одним, двумя выразительными штрихами обрисована Кулинар, возлюбленная Дерэна. Образ храброго полководца Тачата, жизнь которого полна приключений, противопоставляется слезливому халифу Махмету. Здесь и сластолюбивый амир Али и жестокий, вероломный Усеп (Юсуф).
Описания войн и военных подвигов князей изобилуют разными подробностями, характеризующими интимную сторону быта феодалов — любовь и хождение на богомолье, охота и пиршества и т. д.
Для всех этих сказаний-новелл характерно отсутствие преобладания церковного мировоззрения. Более того, в первой новелле о Дерэне очень тонко высмеивается монашество, идеи аскетизма и умерщвления плоти, а в новелле, посвященной любви христианина Дерэна к мусульманской девушке Кулинар, провозглашается свобода любви от
