Юлия Жукова
Что ты несёшь с собой — часть II
Глава 1
Пропажи и находки
— Кого это тут нелёгкая принесла?
Из-под крыши ближайшего домика вынырнула скукоженная старушка в шляпе в половину той крыши. Стен у домика не было вовсе, только подпорки да пара занавесок из рогожи. В этой нищей деревне прятать было нечего, кроме болотистых луж, которые жители застилали широкими листьями. Уж не знаю, на каких горных медведей они так охотились, но попалась в итоге я, потянувшись за странной вещицей посерёдке той лужи. Кто ж знал, что под слоем листьев грязевая ванна мне по пояс?
Чалерм с трудом сдерживал смех, когда подал мне руку. Правильно, на прошлой охоте его в грязи валяли, теперь меня… Вачиравит ничего не сдерживал и руки не подавал, стоял хихикал в сторонке. Тоже мне, муж называется! Хоть брак у нас — одно название, а всё равно обидно.
Я состроила ему рожу и позволила Чалерму меня вытащить. Рука у него была прохладная, несмотря на жару. Когда жидкая глина меня отпустила, я чуть не впечаталась носом ему в плечо, отчего стало сразу и жарко, и холодно. Нет, нельзя подпускать его так близко. Если к Вачиравиту я была полностью равнодушна, то к Чалерму, увы нет. Вот только я не доверяла ему достаточно, чтобы поддаться своим чувствам.
— Всё хорошо, пранья? — тихо спросил он совсем над ухом. Мои узоры полыхнули, но я быстро увела смущённый розовый в возмущённый красный, направив свой гнев на старушенцию, которая продолжала расспрашивать, кто мы такие.
— Мы — махарьяты по вашей заявке! А вот зачем вы лужу листьями прикрываете?
— Бродяги, что ли? — старушка сощурилась и подбоченилась. — Нам этого добра не надобно, у нас тут клан есть, — она ткнула пальцем вверх, имея в виду гору.
— Мы из этого самого клана, — миролюбиво сказал ей Чалерм, отпустив мою руку. А я бы ещё подержалась, может, остыла бы немного…
— Ладно врать-то! — фыркнула бабка. — Из клана приходили в ту луну, а лужи мы ещё до того прикрыли, чтоб чужаки не шлялись. Были б вы из клана, знали бы! А они так и сказали, мол, бродяг всяких не пущать!
Чалерм обернулся ко мне с многозначительным видом, а потом обменялся взглядами с Вачиравитом. Мне было приятно, что он начал с меня, а не с него. Конечно, оказаться более полезным соратником, чем Вачиравит, — честь невелика, но я умею довольствоваться малым.
Зато у Вачиравита были доспехи с гербом, и теперь он этим самым гербом повернулся к бабке, небрежно указав на него большим пальцем через плечо. А лицо при этом такое сделал, словно герб у него не на спине, а пониже, и вот это самое место он миру и предъявил.
Старушенция сощурилась на герб, и Чалерм принялся заговаривать ей зубы. Мол, мы с проверкой, следим, чтобы ученики не напортачили, преподаватель пробует экспериментальные методы, а клан большой, всех не опросишь, где какие лужи… Пока он болтал, я стала рассматривать ту самую вещицу, ради которой увязла в луже. На первый взгляд — просто лотосовый лист, завернувшийся под ветром. Но мне показался странным его край, потому и потянулась за ним в это болото. А теперь подтвердила свои подозрения: край был прошит тонким стебельком, так что из листа получился конвертик. Конечно, дети могли играть или ещё что… Я надорвала шовчик и заглянула внутрь. Пусто, только измазано чем-то, да ещё запах такой…
С воплем я бросила лист на землю и отскочила. Оба мужчины обернулись ко мне, а старуха осеклась на полуслове.
— Что случилось?
Я судорожно соображала, как объяснить, чтобы мои слова не противоречили тому, что Чалерм наплёл бабке. Искреннее беспокойство в его голосе вовсе не помогало думать! Наконец я вспомнила, что Вачиравит умеет читать по губам, потому что в детстве лишился слуха.
— Здесь был проклятый сноп, — беззвучно произнесла я, невольно вкладывая намного больше усилий в движения губ, чем при обычной речи.
Вачиравит нахмурился и перевёл взгляд на брошенный зелёный конвертик. Я стала прикидывать, как бы донести мысль до Чалерма, но тот, похоже, набрался умений Вачиравита, потому что тут же повернулся к старухе.
— А что, милейшая, случалось ли у вас, что людей за ноги в воду утаскивало?
— За ноги не за ноги, а пропали люди, — проскрипела бабка, — Чего мы вашего брата-то звали, думаете? Вот вечером спать пойдёт семья, а наутро человека не досчитаются. Сначала думали, сбежал там или что, да только многовато их сгинуло. Ваши же сразу и сказали, мол, амарданур с жиру бесится, вот и похитил. — Она покачала головой. — Вот знали бы изначально, кому молиться, авось бы лихо и прошло мимо, ох…
— И что с этим сделали наши махарьяты? — спросил Чалерм, не позволив старухе удариться в рассуждения.
— Что сделали, что сделали, — проворчала она, кося недобрым глазом на Вачиравита. — Походили тут, пошептали, денег собрали, как на похороны, да и вся недолга. Велели небесным богам молиться. С тех пор уж больше никто не пропадал.
Пошептали, значит… Интересно. Каким образом «пошептать» здесь должно было повлиять на повадки амарданура, который сидит где-то на горе? Да и о каком амардануре речь? Здесь земли клана Саинкаеу, вряд ли на них какой чужой амарданур поселится, а своего, как я теперь знала, они лишились.
— Это который же амарданур? — словно прочитал мои мысли Чалерм.
— Ну который! — Старуха махнула рукой куда-то вверх. — На горе вашей который. — И тут же сощурилась. — Как же вы не знаете, коли сами из клана?
— Мы-то знаем, — обворожительно улыбнулся он. — Нам важно, что вам ученики сказали.
Я задумалась, предоставляя Чалерму морочить бабке голову. Значит, махарьяты Саинкаеу списали пропажи людей на несуществующего амарданура. И что, просто представление тут устроили с шептанием? Чем бы это помогло?
Чалерм принялся расспрашивать старуху именно о таких подробностях, но она стояла на своём: никуда из деревни махарьяты не ходили, никаких трупов не приносили. Из людей никто демоном не оказался. Просто пошептали, знаки нарисовали… А где те знаки? А уж дождём
