Елена Зауэр
Сила любви
В воде не тонет (Анна)
«Что за чёрт?» — обычно я выражаюсь более культурно, специальность филолога обязывает, так сказать, но сейчас это было бы не кстати. Затылок ломило, и голова кружилась так, будто меня сильно раскачали на карусели. А я с детства плохо переношу все эти увеселительные мероприятия, да что и говорить, если даже поездка в автобусе пару остановок частенько бывает для меня невыносимой.
Я попыталась сосредоточиться на других своих ощущениях и с удивлением поняла, что не могу пошевелить ни руками, ни ногами, так как они были чем-то туго опутаны. А мой рот был забит какой-то очень вонючей тряпкой.
Странно, последнее, что я помнила, это как Кирилл оттолкнул меня, и я, не удержав равновесие, стала падать, потом боль в голове и темнота. Сейчас по логике вещей я должна находиться в больнице. Кирилл ведь должен был вызвать мне скорую, не оставил же он меня помирать? Или оставил? И я сейчас в аду? И черти несут меня на костёр? Я вроде бы ещё не успела так много согрешить в своей жизни, чтобы угодить в ад. Я на всякий случай попросила мысленно прощения у всех своих родных и близких. Но чуда не произошло. Меня всё также мутило, кляп изо рта не исчез, и верёвки, опутывающие моё тело, не испарились.
Тогда я попыталась открыть глаза, чтобы оценить окружающую обстановку. Может быть, это новый способ оказания медицинской помощи, и я лежу в палате реанимации, вся обмотанная шнурами от различных аппаратов? С первого раза разлепить веки не получилось. В лицо светило солнце, и мне пришлось зажмуриться.
А, может быть, это Кирилл пытается спрятать мой труп? Тогда надо показать ему, что я жива!
— Слабо ты её приложил, Колоша, — услышала я вдруг голос сверху, — эвон очухается, вырываться начнёт, так до озера не дотащим. Да, вон вроде, уже зашевелилась.
— Дотащим, не бзди, Долговяз. Инде мы с одной ведьмой что ли не справимся?
«Колоша! Долговяз! Серьёзно?» — мне захотелось посмотреть на владельцев этих чудных имен, и я снова попыталась открыть глаза.
Сначала изображение было мутным, но я напрягла зрение, и картинка стала более четкой. Тогда я поводила глазами по сторонам.
«О, боже!» — я напряглась и попыталась выдавить кляп изо рта. То, что я увидела, не поддавалось никакому логическому объяснению. Меня несли какие-то бородатые мужики в длинных рубахах, подпоясанных веревками, и в драных штанах. А на ногах у них были лапти! Лапти! Такие я видела в Краеведческом музее. Я резко зажмурилась, посчитала до трёх, и снова открыла глаза в надежде, что все это мне сниться. Нет, мужики были более чем реальные. И они куда-то меня тащили. Связанную. С кляпом во рту. Один держал меня под мышками, а другой — за ноги. И к моим ногам был повязан такой совсем не маленький камешек.
— Глянь, Колоша, она очнулась, — тот, что звался Долговязом, посмотрел мне прямо в глаза, — у-у-у, ведьма, чур, меня.
— Ну и что! Мы уже пришли. Сейчас скинем её с пригорка, никто и не найдёт. Будет знать, как над силушкой мужицкой насмехаться!
— А вдруг, пока она летит и на меня порчу наведёт, а Колоша? Я не хочу. Мне никак нельзя. Ведь всего-то седмица прошла, как мы с Ладушкой оженились. Слышишь, Колоша!
— Да, хватит уже причитать, Долговяз! Не успеет она ничего сделати, рот-то у неё кляпом забит!
— Ага, зато глазищами своими так и зыркает! Вона какие гримасы корчит! Вдруг сейчас как раз заклятие какое в мыслях читает!
— Ой, ли! Ну ты и выдумщик, Долговяз! Нет в ней силы такой, чтобы мыслью проклинать. Она же не бабка ейная! Это бабка её как зыркнет, так душа в пятки уходит. А эта так, только по мелочи умеет!
— Да, по мелочи! А кто тебя силы мужицкой лишил, а?
Я переводила взгляд с одного мужика на другого и ничегошеньки не понимала. О чём они таком разговаривают? Кого я силы лишила? Я ж их первый раз в жизни своей вижу. Если бы не кляп, я бы сказала им, что меня, видимо, не за ту приняли, перепутали с какой-то другой женщиной. Но, сказать я ничего не могла.
Главное, я поняла, что сейчас они меня скинут в озеро, а я плавать не умею, да и связана в придачу.
Озеро я разглядела ещё, когда мы шли, вернее меня несли. Красивое такое лесное озеро, вокруг камыш растёт, кувшинки плавают, деревья разные ветвятся: ивы, березки, сосны. Воздух пьянящий, птички чирикают. Красота. И мы стоим над обрывом среди этой красоты. Вернее, они стоят и раскачивают меня вместе с камешком.
— А, давай, — снова подает голос Долговяз, — если она утонет, то мы её вытащим и похороним по-человечески, а?
Колоша аж раскачивать меня перестал:
— Зачем?
— Ну как, она если потопнет, то точно не ведьма! Ведьмы-то не топнут, сам знаешь. А значит, мавкой станет, да за нами придет на Русалью неделю. А так, похороним её по-людски, и будет её душа упокоенной, и нас с благодарностью поминать будет.
— Ага, как же, будет она нас поминать, — рассердился Колоша, — придумаешь, тоже. Хорош болтать, давай кидать её ужо.
И они меня кинули. В этот миг я смогла-таки выплюнуть кляп и заорала, заорала так, как не орала даже на американских горках. Моё тело коснулось воды, но почему-то не потонуло. Меня кто-то поддерживал под водой. Я даже орать от удивления перестала, повернула голову и увидела в воде прозрачно зеленоватое женское лицо, обрамлённое белыми волосами. Незнакомка улыбнулась мне и подмигнула правым глазом.
— Она не тонет, смотри, Колоша, она не тонет, — раздался визг сверху, — ну, точно ведьма! И кляп выплюнуть смогла, теперь проклянёт наш род до сотого колена.
— Прокляну, — заорала я во всю глотку, — ой, прокляну!
Надо же пользоваться своим положением, пока есть такая возможность.
— Ах вы, ироды, — послышалось вдруг неподалеку, — это что ж вы такое творите, — то. Девку потопить ни за что, ни про что решили, убивцы! Управы на вас нет! Ух я вам!
Послышался свист плетки и вскрики.
— Дядька Бакула, дык, ведьма она, смотри сам, в воде-то не потопла!
— Ваша правда! Однако, это старейшинам решать, кто ведьма, а кто не ведьма. Вот вылавливайте её теперь, да в поруб ведите.
— Дык, вода тут леденющая! И глубоко! —
