Сентябрь — вино молодое.
Но сердце мое — золотое.
Октябрь — цвет алый, яркий и зрелый.
Любовь — мертва. Бездыханное тело.
Мертвым — спокойно, глухо.
Глава 1
В школе у меня были две учительницы — типичные старые девы, которые уверяли, что их женихи погибли на войне. Сегодня, как и в те далекие дни, если женщина, как я, не замужем, не вдова, не разведена и не имеет спутника жизни или поклонника, не говоря уже о детях, если она не может похвастаться даже краткими знакомствами с представителями противоположного пола, на нее наклеивают этот жуткий ярлык. Но я не во всем похожа на моих учительниц. Некоторые даже считают, что мне повезло. Замужние коллеги часто завидуют моей независимости, моим путешествиям и карьерному росту. Они подозревают, что отпуск у меня не обходится без романтических приключений, и я многозначительно улыбаюсь в ответ на их вопросы.
Я хорошо зарабатываю, слежу за собой и в свои пятьдесят два года выгляжу лучше, чем в молодости. Господи, мне даже страшно смотреть на свои старые фотографии! Лишних килограммов десять, нелепые очки, дурацкие ботинки на шнурках и кошмарная широкая юбка. В то время мне больше всего подходило выражение «рубаха-парень». На женщину я действительно была мало похожа. Ума не приложу, почему мне тогда никто не сказал, что можно жить по-другому! Косметику я презирала, но при этом моя естественность ни на кого впечатления не производила. У меня была куча комплексов. Теперь я подтянута и ухожена, покупаю дорогие духи, одежду и обувь. Но какой от этого толк?
Да, когда-то я носила широкую юбку с оборками и училась на юридическом факультете… Почему именно там? Возможно, потому, что у меня не было особого таланта к изучению иностранных языков, да и ко всему остальному тоже. Я наивно полагала, что хорошо устроилась, поступив на этот нейтральный факультет. Много лет я дружила с Хартмутом. Мы познакомились еще на первом курсе. Это нельзя было назвать пламенной страстью — с утра до ночи мы вместе зубрили, и однажды засиделись так, что было слишком поздно возвращаться домой. Мы начали встречаться, и все шло к свадьбе, рождению двоих детей и открытию совместной юридической практики. Незадолго до выпускных экзаменов, когда в голове у меня были только статьи и параграфы, Хартмут написал, что скоро женится. За крахом моей личной жизни последовал провал на экзаменах. Хартмут экзамены выдержал и вскоре после этого стал отцом. Время от времени я могла наблюдать, как он с женой и коляской гуляет по нашему парку.
Тогда мне было очень плохо, я резко прибавила в весе, а потом опять похудела. Я ни за что не хотела пересдавать экзамены. В то время умерла мать, а отца уже давно не было в живых. Братьев и сестер у меня нет, и я была очень одинока.
На каникулах я часто подрабатывала в одной страховой компании — там мне предложили место делопроизводителя. Не могу сказать, чтобы работа была потрясающе интересной, да и платили мало. Но все-таки я согласилась, потому что пора было, наконец, самой зарабатывать деньги, хотя от матери и досталось небольшое наследство. Так обстояли мои дела двадцать семь лет назад.
Я прожила в Берлине восемь лет и даже сделала карьеру в своей страховой компании; я трудилась, как пчелка, мое честолюбие не уступало честолюбию людей с законченным высшим образованием, но кроме работы, в моей жизни ничего не было. Карьерный рост пошел мне на пользу, я даже похорошела, стала более уверенной в себе, начала посещать парикмахера и косметолога, покупать дорогие английские костюмы. В последние годы жизни в Берлине один из начальников обратил на меня внимание и помог моему продвижению.
После пятилетнего перерыва у меня появился второй мужчина. Возможно, я даже немного влюбилась, но главным было то, что он признался мне в любви. Этот человек находил меня умной, элегантной, милой и даже хорошенькой, и я по-настоящему расцвела. Меня совершенно не волновал тот факт, что он был женат. Когда через два года все, включая самого последнего курьера в офисе, уже знали о наших отношениях, слухи наконец-то дошли и до его жены. Этот роман уже начинал сходить на нет, когда разразилась буря. По ночам я вскакивала от телефонных звонков, а днем находила в почтовом ящике анонимные письма с угрозами и соскребала с машины прилипшую жвачку. А однажды она выдавила в замочные скважины в дверях моей машины целый тюбик универсального клея. В том, что это сделала она, не было никаких сомнений. У меня он больше не ночевал, и я не могла понять одного — как она ухитрялась тайком от мужа звонить из дома в четыре часа утра? Но вскоре все стало ясно: он уже завел себе новую любовницу, у которой и оставался на ночь. Жене, которая лежала в постели в полном одиночестве, хотелось помешать ему хотя бы звонками. Она ведь была уверена, что он спит со мной.
В те дни я искала работу одновременно в нескольких страховых фирмах в разных городах, но устроиться удалось только через год. Мне было безразлично куда ехать, лишь бы оказаться подальше от Берлина и начать все заново.
В тридцать с небольшим я переехала в Мангейм. Я не знала ни города, ни людей. Правда, через полгода мне пришло в голову, что моя школьная подруга Беата должна жить где-то поблизости, в маленьком городке в Бергштрассе[2]. С тех пор как я окончила школу и переехала в Берлин, мы больше не общались и только однажды виделись на встрече одноклассников.
Когда мы учились в школе в Касселе, Беата жила в конце моей улицы. Трудно сказать, стали бы мы подругами, живи она где-нибудь еще. Дорога в школу пролегала мимо ее дома. Там я останавливалась и свистела. Я всегда была очень пунктуальна, чего нельзя было сказать о Беате. Иногда мне казалось, что я будила ее своим свистом. Приходилось долго ждать, прежде чем она наконец появлялась, и нередко я из-за нее опаздывала. Но я никогда не уходила одна и терпеливо стояла перед ее домом. У Беаты была одна близкая подруга, другая просто хорошая, а еще — много приятельниц, к числу которых я и принадлежала. У меня же с трудом нашлась бы парочка приятельниц, а близких подруг не было вовсе.
Беата вышла замуж за архитектора, больше о ее судьбе я ничего не знала. Связавшись с ней по телефону, я получила приглашение зайти через несколько дней. Я пришла и увидела настоящую семейную идиллию: трое прелестных детей, красивый, обаятельный муж, чудесный дом и счастливая Беата, которая приготовила превосходный ужин. Все как на картинке. Даже противно стало от такой слащавости. Я уехала от них в отвратительном настроении, самая черная зависть обуревала меня. Но несмотря ни на что, я тоже пригласила Беату к себе в гости. Когда она приезжала в Мангейм за покупками, то время от времени заходила ко мне вечером, после закрытия магазинов. Впрочем, это случалось нечасто.
