Евгения Шагурова
Пипидастр, попаданка, кот — наш дружный коллектив не подведет!
1
— Твою волшебницу! Где я? — выпалила, стоило разлепить глаза и обнаружить себя на узкой, одноместной койке в комнате с ещё двумя такими же, только пустыми.
Всё б ничего, но помещение выглядело так, будто находилось в заброшенном доме. Везде паутина, пыль, грязь. Про то, на чём я лежала и сколько это что-то уже не стиралось, даже думать боялась.
— Меня что, похитили? — озвучила первую мысль, которая пришла в голову.
— Не совсем. Но можно и так сказать, — раздалось откуда-то из-под кровати.
Не ожидая, что мне так быстро ответят, подскочила и на всякий случай отошла подальше от того места, где очнулась.
— Ты кто? — спросила неуверенно, сама не зная, была ли готова к ответу.
— Тебе не понравится то, что ты услышишь.
Будто мысли мои прочёл. Кто бы это ни был!
— Тогда покажись, — потребовала.
— Это тоже о-о-очень плохая идея.
— Тогда хотя бы скажи, где я, — попросила, снова принявшись за осмотр комнаты.
— В замке. И да, в этом крыле давно никто не прибирался.
— Это шутка такая? — удивилась, перестав вообще что-либо понимать.
— Нет. Ты захотела сменить работу. Запрос был отправлен в Высшую канцелярию желаний, обработан, и тебе подобрали подходящую вакансию. Собственно, именно поэтому ты здесь.
— А! — вздрогнула, стоило переключиться с обстановки на себя и обнаружить ещё больше странностей.
— А теперь чего испугалась? — раздалось ворчливо из-под кровати.
— Моя одежда! Почему я в костюме горничной из секс-шопа?
— Откуда?
— И что у меня с волосами? Они всех цветов радуги!
— О, а вот это тебе понравится, — с воодушевлением заверил невидимый собеседник.
— Не уверена. У меня галлюцинации? — предположила, всё больше надеясь именно на них.
— Да, если тебе будет так проще смириться с новой реальностью.
— Я сошла с ума, — подытожила, находясь уже на грани паники или обморока.
С чего лучше начать, определиться никак не получалось.
Пока размышляла над бредом, который меня окружал, дверь позади распахнулась, заставив снова нервно вздрогнуть и испуганно взвизгнуть.
— О, очнулась. Привет, лапуля. Ну как, уже начала осваиваться? — произнёс вошедший в комнату кот.
Тот самый, который повстречался мне накануне в кафе, где я, усиленно размышляя, как жить дальше, сидела и пила кофе.
С той лишь разницей, что уши у животного теперь были какие-то странные. Словно крылышки бабочки. И реснички. Последние находились гораздо выше глаз и больше походили на усики насекомых.
— Ты говорящий, — пробормотала, даже забыв вопросительную интонацию добавить.
Как и весь остальной список того, что меня удивило в существе, которое ещё вчера казалось вполне нормальным.
— Это проблема? — удивился визитёр, по-хозяйски запрыгнув на мою постель и принявшись активно нализывать лапку.
— Нет, её главная проблема здесь — я, — раздалось со всей уверенностью снизу.
— Ты что, ей так до сих пор и не показался? — удивился кот, моментально забыв про гигиену и, свесившись с края, заглянул под кровать.
— Она то болезненно бледнела, то опасно пошатывалась, рискуя вот-вот грохнуться в обморок. Я не стал форсировать события, — попытался оправдаться второй собеседник.
Услышав это, животное снова село ровно, окинуло обалдевшую меня внимательным взглядом и только тогда со всей уверенностью заявило:
— Но теперь-то вроде норм. Так что вылезай давай. Тем более что тебе рано или поздно всё равно придётся это сделать.
— Ладно, выхожу. Но если ей всё же поплохеет, это будет твоя вина.
Последняя фраза уверенности не прибавила. Скорее, трусости, в результате которой я на всякий случай сделала ещё пару шагов в назад.
2
И тут из-под кровати показался не кто иной, как самый настоящий пипидастр! Только живой. В смысле разговаривающий, в чём я уже неоднократно успела убедиться. Но каково же оказалось моё удивление, стоило разглядеть, что из основания ручки торчали пёрышки, на которых находились глаза, нос, даже рот этого существа.
Мама дорогая, роди меня обратно! И желательно в ту реальность, которую я худо-бедно понимала и принимала.
Кажется, моё желание снова было услышано. Иначе как объяснить тот факт, что я всё же грохнулась в обморок? Поняла это по тому, как сильно ударилась головой, прежде чем окончательно лишиться сознания. Ладно, потерплю. Лишь бы на благо здравому смыслу и во вред всем тем галлюцинациям, что имела неудовольствие только что лицезреть.
* * *
Флешбэк во сне, или, если простыми словами, то, что произошло накануне.
— Пап, может, хватит?
— Нет, дочь. Как ты собралась управлять компанией, если не можешь усвоить элементарных вещей?
— А я собралась?
— Насть, не начинай. Мы это уже много раз обсуждали, — предупреждающе раздалось в ответ.
— И в каждый из них меня просто ставили перед фактом, — пробубнила себе под нос.
Но всё равно оказалась услышала.
— Дочь!
— Уже закончила. И пытаться грубить, строя из себя большого начальника, — тоже. Не проси даже. Не буду.
— Это не грубость, а элементарная субординация и контроль дисциплины. Как ты не понимаешь⁈ Если последняя не соблюдается — без выговора никак.
— Я вообще мало что соображаю в том, чем ты тут занимаешься, если ещё не заметил. Может, потому, что не бизнес вести училась, а детей английскому учить?
— Даже твоя мать, будучи художником, и то смогла разобраться.
— Но я — не она! Сколько раз повторять? И никогда ей не стану! А ты упрямо уже третий год не слышишь, всеми силами пытаясь слепить из меня… Вряд ли её. Скорее, ту её часть, что когда-то согласилась стать твоим партнёром по бизнесу. Пап, хватит! — выпалила, на последних словах подорвавшись из-за стола.
— Что ты делаешь? — растерянно произнёс отец, когда я, психанув, скинула с ног туфли на огромном каблуке и, зашвырнув их в угол шкафа позади своего рабочего места, заменила тем, в чём пришла, — балетками.
После чего стянула с себя пиджак, закатала рукава блузки и сильнее расстегнула её на груди. Фух, свобода! Впрочем, не полная. Этот узкий клочок ткани, плотно стянувший мне ноги по самые коленки, сейчас своё получит!
— Настя! — возмутился отец, когда я у него на глазах принялась в прямом смысле рвать юбку.
А когда у меня это не вышло, села, взяла канцелярские ножницы и резанула ими по швам. Закончив, крутанула на себе сильно преобразившийся просто-таки до неприличия элемент одежды, в результате чего оба выреза оказались на бёдрах, взяла сумочку и как ни в чём не бывало отправилась прочь.
— Дочь, ты куда? Ещё
