Вадим Агарев
Совок-10
Глава 1
Когда я зашел в камеру, в которой содержался мой подследственный Шалаев, там уже были все, кому положено быть в таких случаях. Недавно назначенный из замов новый начальник УВД города Дубянский со своим ответственным и двумя майорами в милицейской форме. Оказавшимися начИВС и его заместителем по оперработе. Плюс трое прокурорских. Городской прокурор старший советник юстиции Красавин, вместе со своим надзирающим за богоугодными изолирующими заведениями замом. И их дежурный следователь.
Над снятым с решки и лежащим на полу удавленником тихо хлопотал судмедэксперт. Эксперт-криминалист, стоя на принесённой в хату табуретке, ковырялся у оконной решетки, фиксируя на фотоаппарат «Зенит» подрезанный по всем правилам узел удавки.
Весь прочий правоохранительный бомонд среднего калибра толпился в продоле, стоя и перешептываясь перед раскрытой железной дверью с кормушкой и волчком. Камера, она хоть и была на десяток мест, но простора там было немного. Его хватало в аккурат только на присутствующее в ней начальство. Закрыть бы их сейчас там лет на семь и не подходить все эти годы к двери! И можно не сомневаться, эти суки как-то, но выживут! Если по-честному, то они и больший срок давным-давно заработали, ну да кто ж позволит за ними эту дверь замкнуть? Экспертов опять же жалко…
На правах главного виновного в суициде своего подследственного, я беспрепятственно вошел в его смертельную обитель. К моему вящему удовлетворению, внимания на меня никто не обратил. Я решил по такому случаю пока не отсвечивать и прикинулся ветошью, встав неподалёку от работающего трупореза.
Обоссаные штаны с Николая Тихоновича Шалаева, как и положено в таких случаях, были вместе с трусами приспущены до колен, а в жопе у него, как одинокая ромашка из асфальта, сиротливо торчал градусник. Ртутный обыкновенный. Если судмедэксперт его еще не извлёк из усопшего ануса, то, стало быть, и я припоздал не намного. Оно уже, само по себе, хорошо…
Судя по отрывистым и несогласованным репликам, мелькавшим между разноцветными большезвёздными мундирами, консенсус относительно оценки произошедшего, промеж ведомствами достигнут еще не был. Прокурорские давали всем понять, что они-то точно здесь не при делах и всех виновных, не уберëгших жулика, обязательно выведут на чистую воду. Из них только дежурный следак был занят делом. Он время от времени сосредоточенно озирался и что-то черкал на закреплённом на папке бланке. Надо полагать, трудился он над протоколом осмотра.
— Когда обнаружили, в курсе? — тихо задал я вопрос криминальному медику.
Лучше бы я этого не делал. Не стеснявшиеся до того общаться в полный голос начальники, все вдруг умолкли и обернулись в мою сторону.
— Вы кто такой? — строго ожег меня взглядом тёмносуконный старший советник юстиции Красавин, — Почему его сюда пропустили? — второй вопрос он уже адресовал в сторону открытой на всю цепь двери.
— Следователь это! Милицейский! — услужливо донеслось в обратную сторону от входа в хату, — Он дело ведёт, по которому задержанный Шалаев проходит. То есть, проходил…
— Следователь Октябрьского РОВД лейтенант Корнеев! — представился я, чтобы не будить лиха на ровном месте. Понимая, что тихим оно уже для меня не будет. — Главный технолог ликёро-водочного завода Шалаев Николай Тихонович, действительно является фигурантом в находящемся в моём производстве уголовном деле. Был задержан мной в порядке статьи сто двадцать второй уголовно-процессуального кодекса!
Представившись сам и представив покойного, я скромно потупился, ожидая от окружающих чего угодно, но только не горячего чая и радушия. Краем глаза я с интересом подсекал, как судмедэксперт сравнивает два градусника. Один из которых он только что выдернул из задницы висельника Шалаева и второй, обычный комнатный. Сейчас он по своей методике произведёт нехитрый математический расчет и скажет прокурорскому следаку, сколько примерно времени назад испустил свой последний вздох мой клиент.
— Так, значит, это ты, Корнеев, довёл этого, — советник юстиции небрежно кивнул на лежавшего на полу и по-прежнему голожопого Шалаева, — Этого бедолагу до самоубийства ты довëл?
На то он и прокурор, чтобы по поводу и без повода гнобить мента, над которым надзирает. Поэтому его неприветливые слова меня не шибко задели. А вот недобрый взгляд начальника горУВД, которому что-то подобострастно нашептывал придвинувшийся к нему начальник ИВС, меня покоробил. Что-то меня начинало беспокоить. И это «что-то», как раз заключалось в этой неестественной интимности перешептываний. Не по чину начальнику «маленькой тюрьмы» так по-родственному приникать губами к высочайшему уху хозяина УВД города. Мне всё больше и больше переставало нравиться происходящее. Особенно после того, как выслушав ивээсника, полковник Дубянский затеялся таким же манером перешептываться с городским прокурором. Общались они таким образом минуты три-четыре. Даже не потрудившись выйти из камеры. Хорошо, хоть группу от холодеющего трупа в коридор не выгнали. А с другой стороны, кого им здесь стесняться⁈
— Говорят, ты лейтенант, оказывал на своего подследственного не только моральное, но и физическое давление⁈ — нашептавшись с прокурором и вместо того, чтобы защищать своего подчинённого, взялся меня топить старший коллега в полковничьих погонах, — Как это понимать⁈ Ты про статью о доведении до самоубийства помнишь? — всё больше распалялся товарищ в полковничьих погонах.
Если бы этот принципиальный начальник всё то же самое высказал мне один на один или в узком и только милицейском кругу, я бы понял его. И не осудил бы. Начальник должен говорить подчинённым правильные слова и держать личный состав в узде. Дабы те не заходили за красные линии. В том смысле, что не заходили бы слишком далеко. Но в данном конкретном случае, меня со всеми моими ментовскими потрохами, прямо сейчас цинично сдавали на колбасу в чужое ведомство. Моё, вроде бы «родное» милицейское руководство отдавало меня на съедение, алчущей ментовской крови, прокуратуре. Сходу и без затей. А это, вы извините, но совсем не по правилам. Одно дело, когда прокуратура что-то сама нарыла, а ментовское начальство не смогло тебя защитить. Или не захотело. И совсем другое, как сейчас. В данный момент всё происходит до неприличия по-другому. Похоже, что я не просто жертвенный барашек в традиционных межведомственных распрях. Чует моя задница, что кем-то из здесь присутствующих я определён на роль болвана в старом еврейском преферансе. И сейчас я в режиме реального времени наблюдаю игру в поддавки. В которой я и есть разменная пешка-шашка. Торчащая досадной занозой в
